— Ваньке указывай, отец! — оскалился в ответ Федор Иванович. — Это он трон твой унаследует, это ему править, это ему женами пред князьями и послами заморскими хвалиться! А у меня своя жизнь! Я сам решу, с кем мне ее жить, на ком жениться и кого мне рожать!

— Ты мне еще поговори, паршивец! — пригрозил сыну пальцем Иван Васильевич. — Я тебя быстро в келью засажу, отправлю дерзость свою замаливать! И девку твою скаженную сегодня же в монастырь постригу!

Федор Иванович шумно втянул полной грудью воздух, выдохнул.

— Спасибо за благословение, батюшка, — низко поклонился он и вышел из горницы.

В свои покои царевич даже не завернул — быстрым шагом промчался по длинным широким коридорам, выскочил на крыльцо, спустился, пересек двор и откинул засов калитки.

Старый горбатый ярыга выскочил из сторожки, но, увидев сына государя, лишь низко поклонился и даже ни о чем не спросил.

Царевич хорошо знакомым путем добежал до подворья Годуновых, застучал кулаком в калитку. Вскоре кто-то из подворников приоткрыл смотровое окошко, и калитка тут же раскрылась.

— Беги, поднимай хозяев, — скомандовал Федор Иванович. — И седлайте коней!

По счастью, Годуновы еще не укладывались и потому встретили гостя около лестницы.

— Ира, одевайся, мы уезжаем! — без предисловий распорядился царевич.

— Да что случилось, Федор Иванович?! — Борис коротко оглянулся на обеспокоенную жену. — Ты весь запыхался!

— Я испросил у отца дозволения взять Ирину в жены. Батюшка пригрозил постричь ее в монастырь. Нужно ее спрятать, пока царские посланцы не появились.

— Но… — растерялась от обрушившегося на нее известия девушка. — Но, может…

— Может, просто припугнул, а может, и нет, — быстро объяснил царевич. — Зачем рисковать? Пострига обратно уже не вернешь! Сперва спрячемся, потом разберемся. Накинь шубу, поехали!

— Да, Иришка, беги! — после краткого колебания кивнул Борис. — Лучше сто раз напрасно испугаться, нежели единственную жизнь в келье провести.

Девушка попятилась, побежала в свою светелку.

— И куда вы поедете? — спросила Мария, зябко кутаясь в платок.

— Не спрашивай! — обнял ее за плечо муж. — Коли не будем знать, то и лгать не понадобится. Когда опасность схлынет, Федор Иванович нас известит.

Спустя четверть часа с Никитского двора выехали два всадника с одной заводной лошадью. Они на рысях промчались до ворот Земляного города, осадили скакунов.

— Узнаете меня, служивые? — Царевич показался возле закрепленного на стене факела. — Тогда открывайте!

— Куда же ты в такое время, Федор Иванович? — Стражники безропотно подчинились воле сына государя. — Как бы не случилось чего в темноте!

— Ничего, служивые, снежные дороги светлые, а спешить я не стану.

Створки разошлись, и молодые люди с огромным облегчением вырвались на свободу.

Ночь выдалась пасмурной, полная луна с трудом просвечивала через облачную дымку, звезды же и вовсе оставались не видны. По счастью, снежная белизна, выстилающая землю, хорошо отражала свет, и потому даже сих малых лучей хватало, чтобы различить в сумраке края широкой накатанной дороги. К тому же Федор Иванович, как и обещал, не рисковал и пустил лошадей неспешным походным шагом.

За очень долгую зимнюю ночь путники добрались до самого Сергиева Посада, обогнув монастырь в предрассветных лучах, и поскакали дальше. Царевич не давал отдыха ни себе, ни лошадям, и к вечеру нового дня беглецы добрались до богатого и многолюдного города Дмитрова.

Один из главных портовых городов великой Руси стоял на реке Яхроме, всего в одном дне пути от Москвы для верхового путника либо в трех днях для повозки.

Именно сюда, в Дмитров, направлялись из столицы все товары для северных краев. Здесь они загружались на корабли, сплавлялись вниз по течению до Волги, а дальше — либо вверх по течению до Вышнего Волочка и к Новгороду, либо к Вязьме и через волок мимо Смоленска, хоть вниз по Днепру к морю Черному, хоть по Западной Двине к морю Балтийскому. А можно вниз по Волге через Славянский волок на Северную Двину выйти, или через Вытегру — в озера Онежское и Ладожское, или через Мологу в реку Сясь…

Вот сколько заманчивых дорог открывалось для москвичей в городе Дмитрове! Потому немудрено, что ремесла здесь были в большинстве корабельные: плетение канатов и бечевы, шитье парусов, ремонт и покраска любых суденышек. Всюду причалы, амбары. И, само собой, здесь было множество постоялых дворов для купцов, извозчиков, корабельщиков и просто путников, выбравших сей порт, дабы отправиться в дорогу.

В Дмитрове хватало проезжих даже зимой: одни вывозили оставленные с осени товары, вторые загружали амбары в ожидании весны, кто-то следил за оставленными на зимовку ладьями, ношвами и ушкуями. Так что появления здесь еще двух гостей никто из местных жителей просто не заметил. Сотней путников больше, сотней меньше — какая разница?

Федор Иванович выбрал для себя и Ирины не самый большой постоялый двор на окраине города, потребовав, однако, самые лучшие покои. Хозяин, постоянно улыбаясь и оглаживая любовно вычесанную, черную, окладистую бородку, провел гостей на второй этаж и показал обширную светелку десять на десять шагов, половину которой занимала перина под ситцевым балдахином. Тесовые стены, застеленный кошмой пол, три лавки, два обитых железом сундука.

— Знаю, окошки маленькие, — сразу признал хозяин. — Однако же у правой стены труба печная идет, завсегда горячая. Что проку зимой от окон, коли день всего ничего длится? Хорошо, если два раза на двор выглянуть успеваешь! А вот стена теплая — это завсегда радость. Да еще тут горница большая перед опочивальней, пятерых холопов поместить можно. У вас много дворни, бояре?

— Места хватит, — кивнул Федор Иванович. — У тебя слуги расторопные? Управятся, пока мои не нагнали?

— Не извольте беспокоиться, боярин, не изволь беспокоиться, боярыня, останетесь довольны, — заверил хозяин. — И всего алтын за день!

— Пусть сумки наши принесут, — кивнул царевич, — и о лошадях позаботятся.

— Не извольте беспокоиться! — обрадовался хозяин. — Ужинать али баню жаркую желаете?

— Принеси чего-нибудь сюда, — согласился Федор Иванович. — Квасу, рыбы, мяса… В общем, поесть. Что до бани… Ира?

— Глаза слипаются, — покачала головой девушка.

— Значит, просто чего-нибудь перекусить. — Царевич открыл поясную сумку, нащупал тяжелую серебряную монету, не меньше, чем в половину рубля, и бросил в руку хозяину.

Ирина повернулась набок, и ее рука легла на плечо молодого человека. Девушка приоткрыла глаз, увидела рядом лицо царевича, улыбнулась и придвинулась ближе, запустив руку еще дальше, закрыла глаза. Но уже через миг ощутила поцелуи на своем лице и улыбнулась снова:

— Как же хорошо… Как хорошо засыпать и просыпаться рядом с тобой, любый мой… Никуда не нужно прятаться, никуда не нужно спешить. Вскакивать, бежать, расставаться. Ты просто рядом. Наверное, я еще никогда не была так счастлива!