— В смысле?

— Когда ты уезжала, ты выглядела так, будто не собиралась возвращаться, — пояснил он и убрал с моего лица прядь волос, осторожно заправив ее за ухо.

— Эм… Ну да… — я отвернулась и снова легла на его грудь, чтобы спрятать порозовевшие щеки. — Просто это бабуська навешала мне лапши на уши, а я и повелась. И ты еще, — буркнула мрачно. — Попробуй у меня еще раз так себя вести!

— Ты говоришь про тот танец?

— Нет! — возмутилась я. — Я говорю про рацион питания таракана! Конечно, про него…

Почувствовала, как мы переворачиваемся, и я оказываюсь лежащей на спине. Подняла глаза и встретилась взглядом с его льдистыми глазами.

— Мне стоило большого труда сдержаться и не скормить его Альташу, — произнес муж, глядя на меня чуть изогнув губы в улыбке.

От такого признания сердце в моей груди сделало радостное сальто и вернулось назад, совершая тысячу ударов в минуту. Я прикусила губу, стараясь не покраснеть и не дать расползтись по лицу огромной глупой улыбке.

— Ну и скормил бы.

— Тогда ты бы не уехала, — пробормотал он, склоняясь ко мне и касаясь своими губами моих.

— И правда… — прошептала я. — И раз уж мы заговорили про вопросы… Что та старуха говорило про уничтожение рода Астайнов, завершение эры драконов и прочую лабуду? И да. Ледяное сердце? Серьезно?

Малкольм вздохнул и лег назад, снова притянув меня к себе.

— Это долгая история.

— Надо же как повезло! — хмыкнула я. — У нас вся ночь впереди!

— Что ж… Хорошо.

Малкольм начал рассказ, а мои брови приподнимались все выше и выше.

Обобщая все сказанное им, выходило следующее.

Ледяные горы, будучи частью нашего королевства, некогда были местом для ссылки опальных дворян. Предполагалось, что это непригодная к жизни земля, и туда отсылали только тех, кто накосячил очень сильно – например попытался устроить заговор.

Одним из таких везунчиков был лорд Астайн, которого сослали в Ледяные горы и благополучно забыли, решив, что никогда больше его не увидят. Но предок Малкольма оказался не так прост и имел просто фундаментальную живучесть. Он не только выжил, но и смог каким-то чудесным образом приручить Ледяного дракона, который признал его своим господином. По счастливой случайности Ледяной дракон был не просто каким-то лузером из-за бугра, а повелителем всех драконов, за исключением пещерных, которые не обладали зачатками разума и не могли подчиняться вообще кому бы то ни было. А посему драконы последовали примеру своего повелителя и покорились лорду Астайну, а тех, кто не покорился, Ледяной просто сожрал. Очень креативный способ решения проблем, я считаю.

Тонкости процесса Малкольм мне не рассказал, но его предок, обретя такую немалую военную мощь, обратился к королю нашей страны с требованием выделить ему в герцогство Ледяные горы и признать их самостоятельными землями, неподчиняющимися короне. Король, не будь дураком, согласился. И так началась история Ледяных гор.

Следующим шагом в плане лорда Астайна стало обустройство своего нового герцогства, а для этого нужны были деньги, причем немалые. К этой проблеме он подошел с достойным восхищения вдохновением.

Встретившись с лидерами крупных процветающих соседних стран, он заключил с ними договор о ненападении, по которому страны обязывались ежемесячно выплачивать кругленькую сумму Ледяным горам. В свою очередь, если они подверглись бы нападению, лорд Астайн напряг своих драконов, и те помогли бы в войне. Но этот пункт скорее был утешительным, потому что противопоставить драконам правители не могли совсем ничего, а так появлялась хотя бы иллюзия выгоды. Более того, жители Ледяных гор могли свободно пользоваться правами и благами стран, вступивших в союз, торговцы герцогства имели наиболее выгодные условия и т.д. и т.п.

Люди потекли в Ледяные горы, стали осваивать добычу руд, золота и угля, охотится на всяких пушистых зверушек и строить города. Герцогство процветало.

Но…

Все было замечательно, пока драконы были на стороне лорда Астайна, но после его смерти, все могло полететь к чертям, если бы сын лорда Астайна не смог подчинить себе Ледяного. К счастью, такого не произошло ни в этом поколении, ни в следующем, пока очередь не дошла до отца Малкольма.

Тот подчинить себе дракона не смог.

Это было фиаско и крах всему, над чем так долго трудились лорды Ледяных гор, ибо если драконы больше не будут на стороне герцога, ему – давайте называть вещи своими именами - нечем будет угрожать странам и вымогать с них деньги. Конечно, вся эта богадельня называется договором о ненападении, но сути дело название не меняет, это обычное вымогательство и шантаж, однако, как говорит дядюшка, правда всегда на стороне сильного.

Так вот. Чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу, дед Малкольма спешно женил своего сына на двоюродной сестре, дабы усилить кровь Астайнов, и, собственно, родился мой муж. По всем оценкам дедушки, Малкольм мог спокойно подчинить себе Альташа, но его мать решила перестраховаться и отнесла малыша к горной ведьме, что бы та усилила его ледяную суть. Ну, та, собственно, и усилила - образно выражаясь, заковала его сердце в лед. На деле он просто перестал чувствовать что-либо.

Ну а дальше его увидела дочь ведьмы, которую я имела честь лицезреть во сне, влюбилась в него без памяти и, обезумев от его безразличия, сбросилась с горы. А бабуська, обозлившись на весь свет, решила отомстить Малкольму и всем Ледяным горам.

После того, как муж рассказал мне все это, я примерно поняла, что произошло на площади, когда я прилетела на Альташе. Люди подумали, что Ледяной дракон покинул их и готовились поковать вещички, а мы вернулись, и всем стало хорошо и радостно.

Как-то так.

Ну, если говорить утрированно, разумеется.

— Это поэтому ты не оставлял надежды найти себе жену? Потому что если у тебя не родится наследник, который покорит дракона, то Ледяным горам придет конец?

— Да, - проговорил он. — Сначала я не знал, почему они сходили с ума. Я много чего перепробовал, чтобы они оставались в рассудке. Но все после первой ночи начинали кричать о своей великой любви ко мне.

— Это поэтому ты тогда спросил меня, что я чувствую? Ну, в нашу «первую брачную ночь»?

— Да, — проговорил он и пропустил прядь моих волос между пальцев. — И ты тогда очень удивила меня и дала надежду.

— А почему твои люди так боялись