Видать, недавно утоп, – прокомментировал опер постарше, а участковый покосился на молодого, который слегка позеленел.

– Товарищи понятые, в вашем присутствии из воды извлечено тело жертвы несчастного случая. Осипенко, переверни его, – кивнул участковый.

Полицейский толкнул тяжёлое холодное мясо. Молодой его коллега икнул, булькнул горлом и бросился к кустам возле треснутого мусорного бака.

– Матерь Божья! Это что ж такое? Осипенко, ты видал? – участковый приподнял фуражку, утирая лоб, и устало вздохнул. – Так, товарищи понятые, дожидаемся прибытия медэкспертов. Осипенко, сообщи, что тело со следами насильственной смерти, пусть ещё криминалистам стукнут. Как стажёр проблюётся, закройте этого в целлофан, чтоб народ не таращился зря… Потом прям в плёнке поможете погрузить в труповозку.

Несколько часов суеты, уже стемнело. Шипов сидел в тесном кабинете у своего бывшего одноклассника.

– «… левее центра брюшной полости располагается глубокий разрез в форме трёхконечной звезды. Примерно тридцать – тридцать пять сантиметров в диаметре. Края раны рваные, с мелкими разрезами по всей длине. Разрез располагается в центре круга из частых проколов по коже, сделанных предположительно инструментом с коротким лезвием, круглым в сечении. Иных повреждений при первичном осмотре не наблюдается. Вдоль левого предплечья татуировка «Semper in animo meo». На трупе в сохранности золотая цепочка на шее и часы на правой руке…». Ну, и дальше, смотри. На, Коль, внизу черкни «в моём присутствии…», поставь число и распишись.

– Виталя, а чем можно так человека-то? И зачем? За что?

– А хер знает! По виду, я б сказал, ножовка крупная, или пила ручная. Только зачем брюхо пилить, когда можно голову отнять? Вот вопрос! Да ещё с такой странной, извини за выражение, геометрией. Да ещё и выпотрошить в ноль почти!

Шипов хотел высказать предположение об убийце душевнобольном, когда к участковому зашёл другой сотрудник, худой и небритый.

– На тебе, Виталя, развлекуху к выходным, – шмякнул на стол тонкую картонную папку.

– Что это? – потянул он бумаги из дела.

– А поплавок твой четвёртый уже. Ещё два утопленника в Стрелково, и одного у Плещеево выловили. С месяц назад. Вот, с таким же ранением. Секта мерседеса, ётыть!

– Так, а чего мне спихнули-то?

– Пока не спихнули. Это тебе для справки. Объединяй в серию, передавай в район, – устало пожал плечами коллега и вышел из кабинета.

– Ну, вашу ж мамашу! Мне вот только сектантов не хватало! Насмотрятся всякой *** в интернете, и разводят ритуальщину юродивую! – вздохнул участковый и, обхватив руками голову, взъерошил короткие волосы. – Видал, Коль, как попёрло?

Шипов развернул к себе бумаги. На фотографиях бесстрастная камера криминалиста запечатлела звездообразные раны на животах двух мужчин средних лет и пожилой женщины. Бросил взгляд на ровные строки:

«…внутренности жертвы измельчены, в брюшной полости обнаружены фрагменты левого лёгкого, печени…».

Почувствовал, что зашевелились волосы на затылке.

– Ужас-то какой, – выдохнул он. Участковый согласно хмыкнул. Николай сложил распечатки и, переведя дыхание, встрепенулся. – Знаешь, Виталь, у меня в Москве один знакомый есть. Детективом подвизается. Любит вот такие хитрые дела. Дашь мне копии сделать? Позвоню ему, ты ж не будешь против частной консультации?

4.

Прозрачное летнее утро. Полянский припарковался у забора, приткнувшись в лопухах. Места для машины во дворе всё равно не было. Он рад отвлечься и повидать старого друга. Да и дело обещалось необычное. Шипов встретил его у калитки, пожал руку.

– Проходи, Тимофей Дмитриевич. Тётю мою помнишь, Василису Матвеевну?

Пенсионерка с любопытством рассматривала гостя.

– Доброе утро. А я-то к завтраку и не сделала ещё ничего. Обождёте?

– Здравствуйте. Конечно же. Николай, давай пока до реки сходим. Ты говорил, что на берегу сам был, когда четвёртую жертву нашли.

На улицах тихо и безлюдно, где-то далеко пропели, перекликаясь, петухи. Тимофей подумал, как спокойно жилось бы вот так, чтоб людей поменьше, и природы побольше.

«Выйду на заслуженную пенсию, уеду на хрен в Репино, буду жить там круглый год. Всех подальше послать, и тихо дотлевать у печки, втыкать в сериальчики по-стариковски. Всё равно больше ничего не светит…».

Речка небольшая, полоска пляжа с утоптанными тропинками в траве. Пивные бутылки у полного мусорного бака. Окурки и фантики. Обычные следы досуга обывателей. Тимофей вздохнул и прошёл поближе к воде. Знал, что Шипов не увидит и не услышит ничего, кроме сухого шелеста осоки. Но Полянский видел.

У молодого человека мокрая кожа бледно-сероватого цвета. На груди и плече прилипли нити водорослей, несколько прелых листьев. Посиневшие губы раскрылись, но изо рта полилась только речная вода. Он уже не мог рассказать о своей смерти. Но стал размахивать руками, захлёбываться, показывая на располосованный живот. Из рваной раны в центре круга колотых мелких отверстий, из приоткрывающихся углов выпотрошенного нутра тоже плеснула мутная вода, смешанная с мелким фаршем перемолотых внутренностей. С кончиков пальцев, покрытых сморщенной кожей, слетали капли. Мороз по коже от этой пантомимы. Неужели оно действительно такого размера?

Тимофей оглянулся на Шипова, который настороженно смотрел на медиума.

– Его убили. Как и остальных. Животное. Обитает в воде.

– Да я уже догадался! Спасибо! Делать-то что? Оно опасно для людей? – побелел священник.

– Мягко сказано… – он задумчиво огляделся.

– Так делать-то что?

– Поймать надо. И уничтожить.

– Поймать? На живца, как рыбу?

– Вообще интересная мысль.

Полянский вообразил себе этот звонок:

«София Николаевна! Если вы в эти выходные не заняты, приезжайте в Подольск. Захватите, пожалуйста, купальник! Есть для вас интересное дело!».

И дальше живописные картины замелькали перед глазами: ночь, луна, река, романтика, зубастое чудовище, и спасённая красавица в обрывках бикини падает в объятия к своему герою. Не без сожаления, но всё же одёрнул себя:

«Нет, нельзя так рисковать чудесной женщиной. Ты себе не простишь, если что-то пойдёт не так!».

Василиса Матвеевна испекла сырников. Тимофей и Николай неспешно завтракали. Крепкий чай, свежая густая сметана. Немного переваренное земляничное потемневшее варенье в глубокой розетке. Отличное начало дня.

– Так что нам понадобится? – не выдержал Шипов.

– Первым делом, конечно, нужна наживка. Надо купить на рынке свежую тушку, лучше козу, или барана. Мелкая добыча его вряд ли привлечёт. Оно не глотает жертву целиком, но топит, и накрепко присасывается, вспарывая тело тремя рядами челюстей.

Шипов, потрясённо замер, не веря ушам. С его дрогнувшей ложки кувыркнулась вниз красно-коричневая ягодка, пятно душистого сиропа плюхнуло на льняную скатерть. Медиум невозмутимо продолжал, размешивая в