– А-а, ага, – энергично закивал головой Ник и вихрем вымелся из покоев, даже не подумав уточнить, с чего это им вздумали распоряжаться, как прислугой.

Оставшись в прихожей в одиночестве, служанка подхватила молоточек на цепочке у стены и отбила на золотистой плиточке короткую дробь, энергично кивнув самой себе:

– После отвара лоане потребуется хороший завтрак!

И, подхватив юбку, поспешила в спальню, куда унесли девушку. Наемник как раз успел устроить ее на кровати, накрыть одеялом и напряженно озирался, соображая, что еще он может и должен сделать. Сильный мужчина ощущал полную беспомощность перед загадочным женским состоянием. Ран, которые надо вылечить, на теле не было, а иных недугов он врачевать не умел. Шотар, кажется, чувствовала себя так же. Взобравшись на кровать, собачка сидела под боком девушки и, тихонько поскуливая, тыкалась носиком в ладонь Ники да с надеждой посматривала на Дарета.

Все та же служанка принесла влажное полотенце. Сдернула с девушки одеяло и стала обтирать ее лицо и руки, попутно распорядившись:

– Открой все окна! Нужно больше свежего воздуха!

Дарет почти с облегчением – девица явно знала, что и как делать, – раздвинул шторы и распахнул оба окна. Больше так больше! Будет у Ники воздух! Лишь бы поскорей очухалась!

Метод служанки оказался действенным. Через десяток секунд Вероника открыла глаза под счастливый взвизг Шотар и сразу попыталась сесть. Ее удержала твердая тонкая ручка и участливый голос:

– Полежите, лоана. Вот так, вот так, умница вы моя!

Девушка выглядела ровесницей Ники, поэтому такое обращение звучало почти комично. Только почти! Деловитая забота, с какой неизвестная взялась ухаживать за Вероникой, давала ей право на такой тон.

– Принес! – учащенно дыша, выпалил Ник, влетая в спальню с пузатенькой глиняной бутылочкой, прижатой к груди. Похоже, паренек не ходил к лекарям, а мчался как туда, так и обратно со скоростью курьерского поезда.

– Молодчина, давай сюда! – Служанка забрала еще горячую бутылочку и попросила с ласковой твердостью: – Лоана Вероника, лекарство надо выпить!

В голове все еще продолжало шуметь и позванивать, чужой голос доносился как через завесу тумана, но девушка машинально глотнула. Горечь, сдобренная медом, обожгла язык. Впрочем, обезболивающее, которое иной раз приходилось глотать и на сухую, бывало попротивнее. Ника безропотно выхлебала бутылочку настоя, уже примерно на середине процедуры почувствовала, как утихают боль и спазмы, отступает тошнота. А вот прохлада утра на мокром от пота теле, напротив, стала ощущаться куда отчетливее. Вероника задрожала и была тут же заботливо укрыта одеялом.

– Все уже, все, теперь полежите чуточку, а там и завтрак поспеет, я вас покормлю, лоана, – сказала неизвестная служанка, а Ник с робкой надеждой переспросил:

– Лоана Ника поправится?

– Конечно, мальчик, ты все сделал правильно, – улыбнулась кареглазая девушка, проворно складывая мокрое полотенце.

– Тогда я побежал, меня уж небось ищут, – стеснительно попрощался паренек и добавил: – Выздоравливайте поскорее, лоана, я, коль вы дозволили, еще приду, с Шотар погулять схожу. Она любит на площадках за псарнями побегать.

– Приходи обязательно.

Вероника попрощалась с маленьким псарем, тот развернулся на пятках и умчался, тяжело вбивая ноги в пол. Так только дети бегать умеют, вроде сам легче пушинки, а топот слоновий. Кажется, где-то под пятой маленького великана даже хрустнул паркет.

В коридоре снова послышалась возня, видимо, доставили завтрак, и Дарет вышел. А Ника осталась наедине с незнакомой служанкой и первым делом сказала смущенно:

– Спасибо за помощь. Крепко меня сегодня приложило!

– Вы, наверное, отвар перед женскими днями испить забыли, – укорила служанка Веронику, точно та совершила что-то до крайности глупое, и снова поправила, уже без нужды, одеяло. Вздохнула, собираясь с духом, вскинула голову и решительно продолжила: – Я ведь, лоана, прощения у вас просить шла. Из-за моей оплошности вы едва без ужина не остались. Лоан Каэрро объяснил. Не держите зла!

– Не держу, – машинально ответила Ника. – У нас вчера замечательный ужин был. А про какой отвар ты говорила?

– Карита и шеальц любую боль женскую унимают. – Служанка недоуменно посмотрела на собеседницу, глаза у нее оказались даже не карими, а цвета спелой вишни. – Вы только что пили.

– Я нездешняя, про отвар раньше не слышала, да и про очень многое в Альрахане, – виновато призналась терронка.

– Тогда вам, лоана, толковую горничную нужно подыскать, – посоветовала служанка.

– Горничную? – удивилась Ника. – Зачем? Я обычно сама…

– Вы же… вы… – Девушка недоуменно и почти с возмущением распахнула глаза, всплеснула руками. – Вы же лоана Вероника, принятая в семью Владычицы Гилианы, ровня альсорам, вас по слову Владычицы альсораной именовать уже завтра будут, во дворце нынче указ огласили! Как же без горничных?

– А… о… ох… – Архивариус Соколова никак не могла соотнести сказанные служанкой слова и себя самое. Вроде бы по отдельности все было понятно, а пазл не складывался ни в какую. Всем вокруг все было очевидно, всем, кроме нее. – Не знаю.

Служанка с невольной сочувственной улыбкой наблюдала растерянность Вероники. Терронка вздохнула и смущенно пожаловалась:

– Ты вообще первая, кто мне хоть что-то объяснил. Остальные считают все вокруг само собой разумеющимся и молчат. Не знаю я, где брать этих горничных и зачем они нужны.

Служанка многозначительно показала взглядом на открытые окна, влажное полотенце и пустую бутылочку из-под настоя на ночном столике. Да, резон был. Нику осенило: если что-то должно быть обязательно и от этого не отвертишься, то не может ли это что-то приносить еще и пользу?

– А ты не хотела бы стать моей горничной? – с надеждой спросила будущая альсора.

Решительная темноглазка, командовавшая процессом лечения больной, как генерал армией, всхлипнула. Веронике моментально стало неудобно и стыдно, она принялась торопливо извиняться:

– Прости, прости, прости! Я тебя обидела? Чего-то не так сказала?

– Я думала, вы сегодня пожаловаться можете, чтоб меня выгнали, если узнаете, что меня оставили до второй оплошности, вы… вы… – Служанка все кусала, кусала губы, а потом все-таки не выдержала и разрыдалась, склонив лицо к коленям.

У Ники почти уже ничего не болело, она придвинулась ближе к краю кровати и погладила спину своей спасительницы.

– Я ничуть не обижена на тебя, а если бы была, то сначала обязательно поговорила бы с тобой сама, не стала бы никому жаловаться просто так. Ты так расстроилась, потому что хотела работать во дворце?

Плачущая девушка замотала головой и, оторвав руки от мокрого, в дорожках слез лица, жалко улыбнулась.

– Вы благородная, лоана Ника! Лоан Каэрро тоже, но не все такие. А мне очень работа здесь нужна. Лучше, чем у Владычицы, почти нигде не платят, и после дворца в любое место возьмут, если рекомендации хорошие.