Из воспоминаний контр-адмирала Ю. Данькова: «В 1961 году подводников флота потрясла трагедия — затонула в Баренцевом море подводная лодка 644-го проекта С-80, правда, не из состава 4-й эскадры. Это была подводная лодка 613-го проекта, переоборудованная под ракетное вооружение. Подводные лодки нашей эскадры и бригады принимали активное участие в поисках в море этой подводной лодки, на некоторых лодках для этой цели устанавливалось специальное оборудование. Ужесточились требования к проверке готовности лодок к выходу в море. В начале 1962 года произошла новая трагедия, теперь уже на нашей эскадре — взрыв на подводной лодке 641 проекта Б-37 211-й бригады (командир — капитан 2-го ранга Анатолий Бегеба). 11 января утром стояла морозная полярная ночь. Подводная лодка Б-37 готовилась к выходу на боевую службу (выход планировался на следующие сутки), она была ошвартована первым корпусом правым бортом у третьего причала и имела полностью загруженные все запасы, включая оружие. На подлодке шло контрольное приготовление корабля к походу. Вторым корпусом у этого же причала к Б-37 была ошвартована подводная лодка 633 проекта С-350, накануне прибывшая из заводского ремонта (оружие, топливо, вода и другие запасы на нее еще не были загружены, она сидела высоко и выглядела, как картинка, блестя свежевыкрашенными бортами). У соседнего 4-го причала первым корпусом была ошвартована ПКЗ-82 (плавказарма финской постройки), а к ней — четыре подводные лодки 633-го проекта 96-й бригады. Наша подводная лодка — С-351 стояла крайним корпусом. У нас шло обычное ежедневное проворачивание оружия и технических средств.

В 8.22, когда только что поступила команда "провернуть в электрическую, гидравликой, воздухом", сверху раздался удар (первое впечатление, будто на палубу уронили головку шпиля), но при этом лодку закачало. Командир капитан 2-го ранга В.В. Жданов, находившийся в это время в 1-м отсеке, произведя обход корабля, немедленно убыл на мостик и тут же подал команду "по местам стоять, со швартовых сниматься". Когда швартовые команды прибежали на палубу (я, согласно корабельному расписанию, возглавлял носовую швартовую команду), перед нами предстала картина: две подводные лодки у 3-го причала стояли с большим дифферентом на нос, их носовые оконечности почти до рубки были полностью погружены в воду, из рубочного люка Б-37 шел густой дым, на всех подводных лодках эскадры прожектора прощупывали воду Екатерининской гавани, в воде мелькали плавающие люди. Оказалось, что на Б-37 произошел пожар, а затем в 8.22 взрыв от детонации запасных торпед в 1-м отсеке, причем такой мощности, что взрывной волной были оторваны от корпуса и погрузились на дно гавани все торпедные аппараты с торпедами, сорвана надстройка легкого корпуса с баллонами ВВД (воздуха высокого давления — каждый баллон по 410 литров давлением 200 атмосфер), поврежден прочный корпус соседней С-350, разрушено здание МТЧ береговой базы вместе с хвостовыми частями торпед, находившихся в нем. Баллоны ВВД с большим свистом и осколки легкого корпуса разлетелись на большое расстояние по всему городу Полярный, нанося различные повреждения зданиям и людям (например, головка шпиля залетела в штаб бригады на второй этаж в кабинет флагманского минера), в ближайших от причалов зданиях были выбиты все стекла.

Родственники подводников, проживавшие в городе, ринулись на территорию эскадры для выяснения судьбы своих близких. В связи с этим командование вынуждено было выставить оцепление из матросов в районе взрыва. Я возглавлял группу оцепления непосредственно на 3-м причале вблизи кормового люка Б-37. Люк был отдраен, и к нему перенесен трап. На моих глазах, когда в лодку через люк спустились три легких водолаза в снаряжении с целью разведки, кормовая часть корпуса стала быстро погружаться, двое из них выбраться наверх не смогли и погибли. На С-350 в результате разрушения прочного корпуса были затоплены 1-й и 2-й отсеки. Личный состав этих отсеков пытался отдраить переборку в центральный пост, но центральный пост им этого не позволил, так как в противном случае была бы затоплена вся подводная лодка. Спастись через торпедопогрузочный люк они также не смогли. Так погибли 11 человек (из них — два офицера и один мичман). Остальной личный состав лодки был выведен из аварийной подводной лодки под руководством старшего помощника командира Е.Г. Малькова через люк 7-го отсека. Всего погибло при взрыве более 100 человек, включая личный состав Б-37. Несколько солдат-строителей, ремонтировавших 2-й причал. Несколько матросов береговой базы, заваленных торпедами в здании МТЧ, и несколько человек с других подводных лодок. С нашей С-351 погиб молодой матрос Яблоков, который в момент взрыва шел по причалу на свою лодку, взрывной волной был отброшен к сопке и погиб от удара об нее».

Из воспоминаний бывшего командира БЧ-5 Б-37 капитана 1-го ранга в отставке Г.А. Якубенко: «Взрыв (я его не слышал) застал меня на подходе к проходной завода. Погасли уличные фонари, и наступила какая-то зловещая тишина. Я постоял несколько мгновений и решил вернуться назад, предчувствуя что-то недоброе. Когда подбежал к главной проходной подплава, там уже было выставлено оцепление и никого не пускали. Тогда я побежал в обход через "чертов мост" и через верхнюю проходную попал к причалам. Картина была ужасной. Развороченный причал и торчащая корма моей лодки. С резким дифферентом на нею стояла соседняя ПЛ С-350. С момента взрыва прошло минут 30 — 40 …К моему приходу торчала только кормовая оконечность моей ПЛ. Люк 7-го (кормового) отсека не был затоплен. При мне началась эвакуация личного состава седьмого отсека. В живых оказались селль человек, один подводник (командир отсека) погиб. Всех живых вывели наверх. У спасенных были обожжены открытые части тела — лицо, руки. Вскоре после спасения личного состава корма лодки ушла под воду. Спасать больше было некого».

Из показаний помощника командира 152-го экипажа подводной лодки капитана 3-го ранга А.Н. Щербина: «Во время проведения строевых занятий с личным составом на 3-м причале услышал сигнал боевой тревоги и увидел дым, выходивший из рубочного люка пл Б-37. Вместе с личным составом подбежал к подводной лодке. У подводной лодки увидел командира подводной лодки и флагманского инженер-механика эскадры. На ограждении рубки увидел матроса у насадки РДП. Направил 5 человек личного состава для снятия этого матроса. Из рубочного люка стал выходить с напором черный дым и внутри подводной лодки раздался нарастающий гул. Дал команду личному составу разбегаться. Два человека из моей команды повели снятого матроса на корму подводной лодки. Остальные трое выбежали на причал и побежали за мной. Когда я убежал за торпедный склад, раздался сильный взрыв. Когда находился у подводной лодки, видел старшину 2 статьи Параскана. Он был весь в копоти. Могу отметить характерные признаки по времени. К подводной лодке я подбежал через минуту после объявления тревоги, на снятие матроса ушло 2 — 3 минуты, через 20 — 30 секунд после начала нарастания гудения произошел взрыв».

Показания и мнение командира подводной лодки Б-76 капитана 2-го ранга A.M. Гаккеля: «Командую подводной лодкой Б-76 с 29.12. 61 года, до этого был старшим помощником командира пл Б-82. 11.1.62 года на подводной лодке проводился лечебный цикл аккумуляторной батареи, поэтому утром проворачивания механизмов не было. Я шел в кабинет торпедной стрельбы, но до кабинета не дошел, так как услышал сигнал боевой тревоги и сразу же побежал на подводную лодку, которая стояла у 1-го причала. По приходе на причал увидел густой дым, который шел из подводной лодки Б-37, увидел и услышал взрыв. Звук был такой, как будто что-то лопнуло, а затем раздался грохот. Ударной волны не ощутил, но стекла в рядом стоящем здании аккумуляторной мастерской были выбиты. В момент взрыва подводная лодка качнулась на правый и левый борт, затем встала на ровный киль.