Торибор ответил выпадом в грудь, проткнув шелковый шарф. Когда же Арлиан поднял мечелом, рассчитывая захватить вражескую шпагу, Торибор увел клинок вверх, отсекая шарф и оставляя длинный кровавый след над бровью Арлиана.

Теперь противники не тратили силы на разговоры; они были полностью поглощены поединком. Сталь скрещивалась со сталью, удар следовал за ударом.

Арлиан сражался автоматически, сказывались долгие тренировки с Вороном; он предвидел каждый следующий ход Торибора и успевал заранее реагировать.

К несчастью, то же самое можно было сказать и о Ториборе.

Собравшаяся толпа кричала, свистела и аплодировала, каждый выпад и защита сопровождались комментариями и одобрительными воплями. Арлиан и Торибор полностью сосредоточились на дуэли, забыв об окружающем мире.

Они постоянно маневрировали, и в какой-то момент Арлиану удалось поднырнуть под высокую атаку и направить свой клинок в сторону обширного живота Торибора. Одновременно взгляд Арлиана обратился к стенам, на которых расположились лучники.

Рядом с двумя из них стоял человек в обычной одежде и разговаривал с ними. В руках лучники держали стрелы.

Но тут Торибор ловко повернулся, а его собственная шпага оказалась возле шеи противника. Арлиан поднял мечелом и отразил опасный удар, но уже не успевал наблюдать за лучниками.

И вновь Арлиан задал себе вопрос: кто и зачем прислал лучников на бастион?

Возможно, именно поэтому он и совершил ошибку — или сказалось мастерство Торибора. Клинок лорда Пузо полоснул по запястью, Арлиан едва не уронил шпагу и на несколько мгновений потерял контроль над ходом поединка. Торибор сделал выпад, и кончик его шпаги вонзился в руку Арлиана, он слегка разжал пальцы, и тогда Торибор ударил по клинку мечёломом.

Шпага не сломалась, но Арлиан не удержал ее, и клинок со звоном покатился по каменной мостовой.

Толпа ахнула, и наступила тишина.

Арлиан быстро парировал следующий выпад мечёломом, но он знал, что обречен. Он умрет, так и не свершив мести; драконы, погубившие его семью, будут и дальше существовать, из сердец ничего не подозревающих людей на свет появятся новые драконы…

— Пузо, — сказал он, когда Торибор отступил на шаг и приготовился к новой атаке, — не дайте им объединиться с драконами.

Торибор остановился.

— Что?

— Я говорю об остальных. Об Обществе Дракона. Не дайте им объединиться с драконами. Не слушайте Пульцеру. Вы сможете их уничтожить, если будете держаться вместе и воспользуетесь оружием из обсидиана.

— Не желаю ничего слушать!

— Но это очень важно! Вы убьете меня прежде, чем я рассчитаюсь с драконами, и тогда разбираться с ними придется кому-нибудь другому, и только Общество…

— Заткнись! — взревел Торибор, конец его клинка прошел мимо мечелома Арлиана и коснулся его горла.

— Драконы не должны одержать победу! Как вы не понимаете…

— Я понимаю! — вскричал Торибор. — Ты сохранил мне жизнь в Пробковом Дереве, потому что меня больше тревожил Энзит, чем собственное будущее, теперь ты пытаешься спасти свою жалкую жизнь, делая вид, что тебя тревожит судьба Общества!

— Меня тревожат драконы и то, что они сделают с человечеством, если Общество заключит с ними союз! Я знаю, что вы собираетесь меня убить…

— Тогда проси меня сохранить тебе жизнь, будь ты проклят!

Арлиан удивленно заморгал.

— Неужели вы думаете, что я на такое способен?

Лицо Торибора побагровело от ярости, кончик его шпаги проткнул шарф Арлиана и поцарапал кожу на горле; алая капля упала на белый шелк.

— Будь ты проклят, Обсидиан! — прорычал Торибор. — Если я убью тебя сейчас, перед всеми этими людьми, которые знают, что ты сохранил мне жизнь во время нашей предыдущей дуэли, если я прикончу тебя сейчас, ты навсегда останешься в их памяти более благородным, чем я!

Арлиан не нашелся, что ответить, и лишь молча смотрел на Торибора.

— Я начинаю думать, что ты нарочно уронил шпагу!

Уголок рта Арлиана дрогнул.

— Если бы я не считал вас порядочным человеком, это было бы равносильно самоубийству, — ответил Арлиан. — К тому же зачем нам в таком случае драться?

— Острие моей шпаги у твоего горла, и ты продолжаешь болтать и спорить со мной? Ты спятил, Обсидиан!

Острие слегка переместилось влево, оставляя след на шее Арлиана.

— Так избавьте мир от безумца, Пузо, но не забывайте: я не стал ни драконом, ни рабом драконов. И постарайтесь, чтобы об этом узнали все!

Торибор некоторое время молча смотрел на него; потом процедил сквозь сжатые зубы:

— Подними шпагу.

Арлиан не сводил со своего противника удивленного взгляда.

Торибор не пожелал его убить. По древней традиции Пузо имел полное право заколоть его на месте — но отказался.

Энзит сделал бы это без малейших колебаний. Дришин насладился бы каждым мгновением и нашел бы способ продлить мучения Арлиана. Однако Торибор давал ему еще один шанс.

Арлиан не был уверен, что поступил бы точно так же, поменяйся они местами. Он хладнокровно убил Дришина и Хорима — причем Хориму вонзил клинок в горло.

Однако Торибор не хотел его убивать, он собирался продолжить поединок, чтобы свести с ним счеты окончательно и бесповоротно.

— Если вас беспокоит репутация, милорд, — сказал Арлиан, — вы можете на мгновение отодвинуть клинок в сторону, а потом нанести удар, сказав, что я пытался достать вас мечеломом. Я могу даже сделать нужное движение. Ведь он у меня в руке.

— Меня интересует моя честь, Обсидиан, а не репутация.

— А если бы вокруг никого не было, вы бы предложили мне поднять шпагу?

Торибор колебался, его гнев пошел на убыль.

— Надеюсь, — проворчал он.

— Честный и благородный ответ, — заметил Арлиан. — Тогда скажите мне, как вы поступите, если я откажусь поднять шпагу?

— Не знаю. Возможно, убью тебя. Зачем рисковать?

— Если я подниму шпагу, мы продолжим дуэль, и один из нас расстанется с жизнью, скорее всего смерть придет за мной. А если я не подниму шпагу, мы продолжим нашу беседу; в таком случае либо умру я, либо мы оба останемся в живых — последний вариант устраивает меня гораздо больше. Однажды я уже пытался заключить с вами мир, и вы отказались — но я жалею, что не повторил свою попытку, а вызвал вас на дуэль. Теперь я предлагаю вам мир. Неужели мы не можем завершить сегодняшнюю встречу без кровопролития?

— А как насчет твоей знаменитой клятвы убить меня или умереть?

— Полагаю, пришло время от нее отказаться, милорд. Я принес эту клятву самому себе и теперь отказываюсь от нее.