– Когда он ворвался в дом, он требовал,что бы я рассказала, где именно я видела его в этих носках… И смотрел на менятак, словно хотел, что бы я сказала ему то, что хорошо известно только намдвоим, мне и ему…

Евгений Александрович успокаивающе похлопалменя по плечу и сказал:

– Нина, ради Бога, не накручивай себя. Ненакручивай. Если мой племяш-дурак надел такие дебильные носки, то найдется ещехотя бы один, точно такой же. За своего племяша я отвечаю. Или тебенедостаточно моего слова?

– Евгений Александрович, вы же знаете,что я вам доверяю.

– Спасибо и на этом. То, что произошлосегодня, обыкновенный срыв обколотого человека, которому просто была нужназацепка для того, чтобы устроить подобное. Я приношу тебе извинения заповедение своего племяша. Прости его. Больше такое не повторится. Мало того чтоего уже отделали мои ребята. Завтра я проведу с ним беседу и заставлю передтобой извиниться. Я обещал тебе покой и безопасность и не сдержал своегообещания. Не думал, что он устроит подобное. Еще раз приношу свои извинения. –Костыль взял мою руку и нежно ее поцеловал.

– Евгений Александрович, что вы… Вы здесьсовершенно ни при чем.

Я сделала несколько внушительных глотковвиски, а Костыль сунул мне в рот мандариновую дольку.

– Ты меня извинила?

– Извинила.

– Ты больше ни в чем меня не подозреваешьи не думаешь обо мне плохо?

– Нет, – замотала я головой.

– Ты веришь, что мои люди никогда непойдут на убийство?

– Верю.

– Понимаешь, что я глубоко порядочныйчеловек и никогда не подведу твоего любимого Сергея?

– Да.

– Тогда пойдем в конюшню смотретьлошадей.

Мы громко рассмеялись, Костыль помог мнеподняться. Я вышла из дома изрядно пошатываясь. Алкоголь и сильный стресссделали свое дело. Остановившись у конюшни, я показала пальцем на луну ипроизнесла пьяным голосом:

– Красивая, зараза.

– Обычная, – не понял меня Костыль.

– Красивая, потому что полная. Сейчас всешизофреники и вампиры пробуждаются.

Костыль приобнял меня за талию, а я вновьотхлебнула виски и передала ему бутылку. Хозяин тоже хлебнул и ногой, открылдверь конюшни.

– А ну, как тут поживают мои любимыепитомцы…

Что было дальше, я плохо помню. Слишком многобыло выпито виски. В конюшне остро пахло сеном, лошадьми, навозом. Я пробоваланапоить виски лошадей, но те отворачивались и недовольно топали копытами.Костыль громко смеялся и держал меня за талию. Неожиданно он нагнулся и жадноменя поцеловал. Я попыталась вырваться, но почувствовала, как во мне растетстрасть, с которой совсем не хотелось бороться. Конечно, я пыталась вырватьсяиз его объятий, но делала это так, для близира. Кода Костыль запустил руку подмою кофту, я издала стон и, почувствовав, что мои ноги подкашиваются, самаупала на сено. Мной овладело дикое желание. Когда он лег на меня, я поняла, чтосдалась окончательно. Не знаю, как все произошло, то ли я сама предложила себямужчине, то ли он воспользовался моим тогдашним состоянием неимоверно пьянойженщины. Костыль не захотел возиться с пуговицами на моей блузке и разорвал ее.Когда он прижался своей грудью к моим соскам, я застонала и несколько развыкрикнула имя Сергея. А затем закрыла глаза и отдалась необузданной власти егогуб. Как и большинство плохо контролирующих себя женщин, я отдалась во властьинстинкта. Чудовищной власти инстинкта, которая полностью завладела всем моимтелом. Когда он расстегнул свои брюки, я напряглась, как струна, и, взяв в рукиего мощное орудие, прошептала:

– Сереженька, родненький мой, как же яхочу тебя. Как же я хочу…

Я проснулась от страшной головной боли и струдом открыла глаза. Увидев чересчур дорого обставленную незнакомую комнату, яповернула голову и увидела спящего Костыля. Закинув на меня свою ногу, онгромко храпел и улыбался во сне.

– Мама родная, что же я натворила…

Я хотела встать и незаметно улизнуть изкомнаты, но Костыль не дал мне этого сделать. Стоило мне приподняться, как онмоментально проснулся, положил руку на мою обнаженную грудь и слегка ущипнул засосок.

– Евгений Александрович, что вы делаете?Можно, я уйду?

– Ты куда собралась в такую рань? Давайпоспим еще пару часов. Что ты вскочила, будто тебе на работу надо? Тебе ж не насмену к восьми идти. Такой сон не дала досмотреть! Весь кайф обломала. Мнеснилось море. Шторм. Настоящий шторм, и я в лодке. Я чуть было не утонул. Лодкубросало из стороны в сторону, я лежал на дне и едва держался. Тут ты меняразбудила. Будто и не сон был, будто я какое-то кино смотрел. Как ты думаешь,это необычный сон был? Вещий?

– Наверно, – буркнула я, чувствуя,что вся залилась алой краской.

– Тебе когда-нибудь снилось море?

– Нет.

– А шторм?

– Не помню.

– Не знаешь, к чему это снится?

– Я не умею толковать сновидения.

– Жаль, мне кажется, когда снится вода,это не очень хорошо. Это к каким-то неприятностям, что ли… А неприятности мнена хрен не нужны, не любитель я неприятностей. Я люблю, когда все относительноспокойно и голову себе ничем забивать не нужно. Ладно, Бог с ним. Давай ещеповаляемся. Мне тоже на утреннюю смену подрываться не нужно, не на заводеработаю.

– Простите, Евгений Александрович, но яхочу вернуться в свой домик. Вернее, не в свой, а в ваш, ну, в общем, туда, гдевы разрешили мне пожить.

– Что тебе там одной сидеть? Давай лучшепоспим, а потом еще сексом займемся. У меня порнушка такая улетная есть! Любишьпод порнушку трахаться?

– Нет, – замотала я головой и почувствовала,что хочу просто провалиться сквозь землю.

– Жаль. А я люблю смотреть порнушку изаниматься сексом. Я вообще люблю отрываться по полной программе. Может, тыкофе хочешь? Я сейчас домработницу позову, она нам кофе в постель принесет. Ивообще, хорош меня звать Евгением Александровичем. Когда я вчера нес тебя ксебе в спальню на руках, ты трепала меня за ухо и называла Женькой.

– Вы несли меня в спальню наруках? – Я почувствовала, что еще больше залилась алой краской и, наверно,стала похожа на спелый помидор.

– А ты что, вообще ничего не помнишь?

– Нет.