если уж честно, сейчас Мия не хотела возвращаться в Феретти. Это как на змею натянуть сброшенную шкуру.

Она любила эти места, и здесь жили хорошие воспоминания, но возвращаться? Жить здесь самой?

Нет, этого она не хотела. Может, у Энцо будет иначе? Он восстановит дом, приведет сюда свою супругу, нарожает детей, и они снова вдохнут в Феретти жизнь?

Может быть…

Но Мия сюда не вернется. Даже случись нечто серьезное… нет, не сможет. Для нее здесь уже жизни не будет.

Странно, в городе она частенько тосковала о том, как жила дома. О маме, о папе, о том, как ей на ночь причесывали волосы, как пели за окном птицы, как пахли цветы на лугах…

Сейчас она понимала: воспоминания всегда с ней. И останутся навечно. А вот жить ими уже нельзя. Надо идти дальше, прокладывать новые дороги, строить новые дома…

Детство осталось где-то там, за спиной, и его уже не вернешь…

– Поедем, дядя?

– Поедем, Мия.

Джакомо посмотрел на решительное лицо племянницы. Да, все так. Мия пришла к тому же решению, что и он сам. Пусть прошлое останется прошлым, а будущее…

Его никто не знает, но оно – будет. И это главное.

* * *

Изменилось многое.

Изменился двор – теперь чистенький, едва ли не вылизанный.

Изменился сам дом. Конечно, многое сделать было нельзя, но стены побелили, ставни покрасили…

Не изменился Герин, который в восторге лаял и прыгал вокруг Мии. Потом попробовал поставить ей лапы на плечи и, конечно, свалил легонькую девушку. Ну и ладно…

И вовсе она не плачет, это просто пыль.

Джакомо тем временем общался с управляющим.

Ньор Маттиа Димартино свои обязанности выполнял на совесть, но с черепахи шерсти не настрижешь. Увы. Денег с Феретти получить не удастся, ни в этом году, ни в следующем, а по-хорошему так и еще бы лет пять арендаторов и крестьян не трогать, пусть отдохнут. Последнее ведь забирали…

Хоть и земля хорошая, плодородная, и оливки в Феретти замечательные, но люди с голоду пухли.

А оливковое масло делать?

Про это никто и не вспоминал.

Мия задумалась. Шкатулки с побрякушками эданны Вакка грели ей душу. Так, может…

– Ньор Маттиа, вы вообще в этом деле разбираетесь?

– Иначе не говорил бы, дана Феретти, – с достоинством парировал управляющий. – За каждый сольди могу отчитаться. Да у вас раньше масло и делали, просто потом забросили.

– Вроде как при дедушке несколько лет было неурожайных, потом пожар случился, а денег восстанавливать производство не было, – пробормотала Мия.

– Именно так, – кивнул Джакомо. – Отец наш, не тем будь помянут, вообще к делам способностей не имел. Только баб валял… гхм. Так, ты этого не слышала.

– Даже и не слушала, – отмахнулась Мия. – Дядя, а восстановить это можно? Там, бочки, пресс… что еще надо?

– Помещение, – задумался дан Джакомо. – Деревья… само сырье. Несколько лет производство все равно в убыток работать будет, но это смотреть надо…

– А мы можем посмотреть и подумать?

– Мия, а до того ли? Дом чинить надо, рухнет ведь скоро. В стенах трещины – палец просунуть можно.

– До того, – жестко ответила девушка. – Феретти должно приносить доход, а не висеть камнем на шее у брата. Давайте подумаем насчет оливок, если надо – посадим деревья…

– Надо смотреть, – кивнул управляющий. – Оливки как раз собирают где-то с ноября по февраль… лучшее масло вообще получается из смеси зеленых, полуспелых и спелых плодов.

– То есть кому и чем собирать, где хранить… по крайней мере, зерно уже уберут, и можно будет нанять крестьян на сбор оливок, – кивнула Мия.

Опять же и люди заработают.

– Мне кажется или старое оборудование осталось? – пробормотал Джакомо.

– А пожар?

– Мия, что может сгореть в гранитных жерновах? Или в прессе?

Действительно, что?

Целы были и жернова, и пресс – и то поди их утащи! Там такие каменюки…

Оливки сначала превращали в кашицу жерновами, потом прессом отжимали масло, потом по-простому отстаивали получившееся масло, сливали воду…

Сейчас уж, может, и еще что придумали, поинтереснее.

Оливковые деревья тоже…

Посадить дерево можно сейчас. А вот плоды с него получить… иногда и до двадцати лет доходит.

По счастью, старые деревья были целы.

Урожай, неурожай…

Когда накрылось собственное производство, отец Пьетро и Джакомо просто разрешил собирать оливки крестьянам. Часть их он продавал… купцы приезжали.

Ньор Димартино урожай тоже собрал, но продавать не спешил. Решил сначала поговорить с хозяевами.

Получалось вполне интересно. Старые деревья были живы, давали неплохой урожай, новые можно посадить – и постепенно начать производить масло. Сначала для себя, а потом уж можно и на рынок с ним выходить.

Мия решила, что надо попробовать.

– Я поговорю с Лоренцо, посмотрим, сколько мы сможем выделить.

И подумала, что у нее еще есть бумажки ростовщика. Тоже деньги… почему бы и не вложить их в Феретти? У Серены и Джулии приданое постепенно набирается, а ей… ей и не надо. Кто ее замуж возьмет, она же метаморф.

Пусть будет Феретти.

* * *

Спустя почти неделю Джакомо и Мия увозили с собой большие списки всего необходимого. Что-то можно было заказать на месте, что-то купить в городе…

Но в целом – почему бы и нет? Поместье должно приносить доход, и не только от арендаторов. А деньги надо вкладывать в дело.

Мия вообще отнеслась к этому достаточно легко. Она же не трудом их зарабатывала, считай, на дурачка досталось, вот и уходило просто. Пусть будет оливковое масло. Пусть у Феретти будет доход.

Пусть в доме ее детства все будет хорошо. Даже если она туда и не вернется…

Адриенна (столица)

Когда Филиппо Третий прочитал письмо дана Рокко…

Смесь ярости и радости, вот так можно описать чувства его величества.

С одной стороны… дан Рокко описал, что именно произошло с убийцей. И Филиппо радостно потирал руки.

Адриенна действительно Сибеллин. Об этом свидетельствует все, от ее внешности до роз. От состояния самого дана Рокко (которого в столице весной бы уже на погост отнесли) до случившегося с убийцей. Последнему поделом, но…

Филиппо был умен и образован. Сволочи такими тоже бывают, это им серьезно помогает преуспевать в жизни. И хроники династии Сибеллинов он читал.

Слышал о проклятии королевской крови.

Там было примерно так. Если честь по чести вызвать на поединок – дерись, сколько влезет, побеждай, убивай. Наказания не последует.

А если ты собираешься напасть, причинить вред…

Прости, тебя предупреждали. Просто сгоришь от проказы. Быстротекущей или вялотекущей, в зависимости от ситуации.

Убийца, видимо, пролил королевскую кровь – и был наказан, мгновенно и жестоко.

И его, Филиппо Третьего, намеревались лишить этого сокровища!

Способа снять проклятие с его личной династии? С королевства?!

Ярость поднималась ураганом, вздымалась штормовой волной, выжигала душу лесным пожаром.

Осьминог, говорите?

Его величество совершенно плебейски обожал осьминогов, которых мариновали и поджаривали на вертеле. Кажется, настало время добавить в свою коллекцию еще одну зверушку?

* * *

Грязный квартал стонал и рыдал.

Его величество не разменивался на всякую ерунду вроде стражи, вот еще не хватало! Он попросту ввел в