Дом состарился. Некогда красивый особняк, каким я хранила его в своей памяти, выглядел уставшим и потрёпанными жизнью. Местами облетела штукатурка, крыша, казалось, была готова обвалиться, если ее сейчас же не отремонтируют. Когда-то красивый благоухающий сад запущен, лишь девичий виноград все так же полз по стене вверх, почти закрывая собой часть окон.

Я не думала, что мне удастся сюда вернуться, хоть ненадолго. Я не верила, что десять лет так отразятся на моем доме. В груди защемило, а глаза… Это не слезы, это просто от недосыпа.

В окне второго этажа горел светильник в одной из комнат. Я оглянулась по сторонам, но не заметила никого вокруг. Надеюсь, никто не рассчитывает, что я настолько глупа, чтобы вернуться. А потом тихонько обошла вокруг дома, стараясь не шуметь, цепляясь одеждой за разросшиеся кусты.

Надин всегда хранила для меня запасные ключи под большим кашпо слева от задней двери. Даже когда у меня был свой ключ. Она говорила, что это просто предосторожность, мало ли что случится — потеряется или меня ограбят. Я обычно смеялась в ответ, отвечая, что она-то всегда дома и впустит меня. Тетушка только отводила грустный взгляд.

Тогда мне казалось, что это излишняя забота. Сейчас я понимала, что она просто боялась, что однажды у меня не останется никого. Как у нее.

Ключ лежал, там же где и всегда.

Я вернула горшок с остатками высохшего цветка на место, а сама пошла к двери. Было так странно пробираться в свой дом тайком, как беглая преступница. Еще страшнее было зайти.

Спустя минуту терзаний я все же открыла скрипнувшую дверь. Внутри было тихо и пыльно. Мебель, все та же, что и в моем детстве, в полумраке казалась такой же разваленной, как и сам дом.

Мне хотелось обойти все, поздороваться как со старым другом, но сначала я должна была показаться хозяйке дома.

Ступеньки скрипели, отзываясь на мои шаги. Рука собирала пыль с перил, ощущая теплоту дерева и отсутствие полировки. Хотелось ли мне ругаться из-за такого отношения к дому? Немного. Я никогда не видела его в таком плачевном состоянии. И все же, я понимала, что после всего пережитого у Надин просто не было сил что-то делать. Сначала она потеряла брата. Потом меня. Своей семьи у нее не было, а племянницу она не сберегла.

Кто угодно сошел бы с ума и стал затворником. К моему счастью, Надин была в себе, хоть и не стремилась к общению с людьми. А на робкий стук в дверь комнаты ответил вполне бодрый и немного недоуменный голос.

— Кого там принесло? И вообще, я…

Дверь распахнулась, пожилая, невысокая женщина замерла на пороге. Глаза слеповато щурились, на лице отразилась целая гамма эмоций — от узнавания до недоверия и злости.

— Это что за шутки?! Кто вас пустил в дом, я спрашиваю?

— Надин, — я шагнула вперед, становясь в полосу робкого света. — Это правда я, Алесандра.

Секунды текли томительно. Я уже собиралась сказать что-то еще, доказать, что это я! Правда я! Но тетушка быстро шагнула вперед и обняла меня тонкими руками.

Было пролито целое море слез. Мы сидели на ее кровати, держались за руки и рассказывали каждый свою историю.

Оказалось, что после моего побега еще несколько месяцев за домом следили. Мало того, что здесь устроили погром, пока искали доказательства моей связи с Бароном, так и потом Стражи регулярно являлись то с обыском, то с обвинениями. Хорошо еще, что Надин не тронули.

Город гудел, на улице за ее спиной шептались, что пригрела змею на своей груди. Со временем женщина почти перестала выходить и распустила всю прислугу. Лишь экономка приходила пару раз в неделю, чтобы приготовить еды и немного пообщаться.

Аррон изредка забегал. Что было с ним, она не знала, да и не интересовалась никогда. В ее представлении он оказался предателем, ведь во мне она была уверена. Так что его быстро выпроваживали и отклоняли любые предложения о помощи.

Годы шли, вестей обо мне не было. И все, на что надеялась женщина — что я жива и где-то затаилась. Только эта мысль давала ей силы вставать по утрам.

Когда на улице немного посветлело, мы перебрались на кухню. Запахло смородиновым чаем, нашлось и копченое мясо для бутербродов.

— Что сейчас здесь творится? Что слышно о Жреце? — я отпила чай из кружки, мысленно радуясь невесомости дорогого фарфора.

— Да ты же знаешь, — Надин села напротив меня, не притронувшись к еде. — Я толком ничего и не слышу теперь. Но вчера вот экономка что-то такое говорила… Погоди, сейчас вспомню. А, точно! Говорила, что слухи разные ходят.

— Какие?

— Да что-то про короля, то ли сбежал он, то ли не поделил что со Жрецом, но уже несколько дней во дворце толпами ходят Стражи.

Хрупкая чашка разлетелась на множество осколков, оставив на полу мокрую кляксу.

Аррон ушел во дворец. А в это время его там уже ждали.

— Ты сиди, деточка. Я сейчас уберу, — тетушка засуетилась вокруг меня, собирая осколки.

Я же опустилась на колени, вытирая салфеткой остатки чая, а потом и вовсе уселась там, прислонившись к стене. И что же мне делать? Куда идти, где искать своего бывшего жениха, как помочь Изи вернуться домой? Как мне вернуться домой?

Размышления прервал негромкий стук в дверь.

— Ты кого-то ждёшь? — я бросила на пожилую женщину встревоженный взгляд.

— Да это, наверное, молочник. Он ко мне иногда захаживает, творожка приносит. Сейчас я его спроважу.

Тетя торопливо вышла из кухни, отправившись открывать дверь. Я шагнула за ней, собираясь послушать из-за угла, кого там принесло. Но только я прислонилась к стене, как послышался крик Надин, а сильная рука зажала мне рот.

Последнее, что я уловила — запах из маленького пузырька, что сунули мне под нос. И знакомый голос.

— Ты же не думала, что мы не повесили на дом защиту?

Ну я и дура! Это ж надо было поддаться эмоциям, растрогаться от вида обычного дома и даже не проверить его на магию!

Я корила себя как могла, пока с мешком на голове тряслась в карете. Действия снотворного снадобья хватило ненадолго, по крайней мере сквозь плотную синюю ткань отчетливо виднелся солнечный свет.

Я лежала на сиденье со связанными за спиной руками и согнутыми ногами, подошвы упирались в стену повозки. Магия не отзывалась. Я слышала чье-то дыхание неподалёку, но пока притворялась ветошью. Мне было что обсудить с самой собой, вспомнив все матерные слова, что хранились в моем лексиконе.

Ехали мы уже больше часа, и это только то время, что я была в сознании. Дорога давно сменилась с брусчатки на обычную просёлочную — нас периодически подкидывало на ямах, а кучер то и дело понукал лошадей и поминал матерей тех, кто эту самую дорогу разбил.

Конечности затекли от неудобной позы. Я терялась в догадках, что же лучше — подать признаки жизни или пусть потом сами тащат мое бездыханное тело? Но пока я гадала, колеса вновь застучали по ровному камню, а там и остановились. Мы приехали.