— Думаешь, что это ниже твоего достоинства — работать примерочной моделью? Если так, то и не подряжайся на работу. А если уж взялась, то будь добра и работай, как все остальные девушки.

Тангела снова пожала плечами, а Дефина покачала головой и вышла из комнаты.

Стефи считала себя красивой, она также считала себя стройной, но, встретив Тангелу, усомнилась и в том, и в другом. Тангела заставила ее пересмотреть свои понятия о красоте и стройности фигуры. Кожа Тангелы была светло-коричневого оттенка, как у шоколадного мороженого, а ее носик более изящен, чем у нее самой. Исподтишка Стефани наблюдала, как в процессе чтения статьи из модного журнала у Тангелы подергивались от презрения ее прекрасные ноздри. Тангела не разговаривала с ней ни теперь на работе, ни на званом завтраке ее тетки и, по-видимому, совсем не собиралась заводить с ней дружбу. «Она бы не игнорировала меня, будь я стройнее и красивей. Да к тому же она старше, вот и считает меня малолеткой, школьницей и сопливым младенцем, — думала Стефи. — Ведь только по блату, благодаря тетушке, мне позволяют работать моделью».

Стефи хорошо понимала, что увлечена Тангелой.

Собрав всю свою отвагу, Стефани взяла бутерброд с яйцом и салатом, стакан диетического пепси и подошла к столику, за которым одиноко сидела Тангела.

— Не хочешь бутерброд? — осмелилась предложить ей Стефи.

Тангела снова раздула ноздри и посмотрела на нее, как на насекомое.

— Ты бы еще спросила меня, не хочу ли я сделать свои ляжки жирными.

— Но это диетический хлеб, — поспешно возразила Стефани. Ей не надо объяснять, что такое диета. Она следила за своим весом с девяти лет и придерживается строгой диеты.

— И майонез обезжиренный, — добавила она.

— Ага, значит, у тебя все-таки есть что-то обезжиренное! — сказала Тангела и подождала, пока смысл сказанного дойдет до Стефани. — Послушай, из того, что ты племянница Карен, еще не следует, что я должна нянчиться с тобой, — продолжала она. — И никакая ты не модель, а богатенькая девочка из пригорода, играющая в работу. Играй одна.

Тангела встала, подобрала с пола невероятных размеров сумку с лямкой через плечо и вышла из комнаты.

Стефани села и какое-то время так и сидела, ошарашенная случившимся. Последний раз ей так доставалось только в начальной школе Инвуда, в третьем классе, от Линды Бартон. Она проморгала накатившиеся слезы и оглянулась, не увидел ли кто ее унижения. Но присутствующие женщины — в большинстве своем из тех, кто занят окончательной доводкой моделей одежды, — были поглощены собственными разговорами. Стефани поникла головой. Недоеденный бутерброд с яйцом и салатом казался немым упреком. От его запаха ей вдруг стало плохо. Одним движением она встала и выбросила бутерброд в урну. Она не будет есть свой ланч, может быть — и обед. Она вообще ничего не будет есть.

* * *

Подобно дочери, Лиза тоже почти ничего не ела за ланчем. Было так интересно поехать в Манхэттен на завтрак со сказочно прекрасным мужчиной в одном из лучших заведений города и при этом чувствовать себя хорошо одетой.

Постоянным занятием Лизы было то, что она называла Игрой. Будучи привлекательной смолоду и под бдительным присмотром Белл, всегда безукоризненно одетой, она стала все больше и больше интересоваться тем, какое впечатление производит на других людей. В школьные годы и в единственный год ее колледжа ее внимание концентрировалось на том, как реагируют на нее молодые люди. Но последние лет пятнадцать интерес к реакции мужчин на ее внешность стал постоянно ослабевать. Как и большинство женщин, Лиза одевалась теперь, чтобы произвести впечатление на других женщин.

Конечно, не на любую женщину. Лизе было наплевать, что думает уборщица о достоинствах ее гардероба. По правде говоря, ей было безразлично мнение кого угодно в Инвуде. Лиза была более амбициозна. Она хотела потрясти настоящих шикарных модниц, с которыми ей удалось бы встретиться.

Проблема была в том, что таких модниц в ее краях было мало. Поэтому, потратив уйму времени на одевания и прочие приготовления к выходу, Лиза направлялась в те места, где собирались ценители моды Лонг-Айленда. В Лонг-Айленде имелось по парочке департаментских магазинов и ресторанов, которые привлекали покупательниц нужного ей ранга. Лиза часто ходила и на модную аллею. Но беда в том, что женщины, занятые покупками, редко обращают внимание на других женщин. За ланчем они могут оценить одежду незнакомки, по всегда будут чувствовать свое превосходство перед ней, если та сидит за столиком в одиночестве. Лизе нужно было не восхищение ее нарядами, а зависть к тому, как она одета. Она очень хорошо знала тот оценивающий взгляд, часто скрываемый за солнцезащитными очками с громадными стеклами или как бы невзначай брошенный при повороте головы, — если вы действительно хорошо одеты, то другая хорошо одетая женщина не сможет удержаться от оценивающего взгляда. Игра Лизы состояла в том, чтобы спровоцировать такой взгляд и перехватить его. И если это удавалось, то в виде награды за свою победу она посылала проигравшей мимолетную улыбку превосходства.

В этой Игре она стала экспертом. Она могла одеваться не только по последней моде, но и по последнему ее писку. К своему наряду она добавляла либо необычный пояс, либо антикварный шарф, либо заколку, которую невозможно скопировать. Однажды в чайной комнате второго этажа в Манхэттене, у Бенделя, одна из женщин пялилась на ее сумочку в течение всего ланча. Закончив еду, она не могла удержаться и подошла спросить, где Лизе удалось приобрести такую замечательную вещь. «Я заказала ее в Италии», — с высокомерным холодком отвечала Лиза.

Это не добавляло очков в ее Игре, потому что, разрушив невидимую границу и заговорив с ней, женщина показала себя недостойной высокого уровня Игры. У нее не хватало самоконтроля и самообладания. Поэтому признание превосходства Лизы не принесло ожидаемого удовлетворения.

Манхэттен — лучшее поле для Игры, хотя и с более трудными соперниками. Сегодня она подготовилась правильно. Он прошла по вестибюлю Сент-Ригаса и без труда заставила повернуть к ней головы двух бизнесменов. Хороший знак, но очки не зачитываются. Она вошла в ресторан, и метрдотель осмотрел ее с одобрением, что прибавило ей уверенности в себе. Затем надо было пройти по прекрасно оформленному залу к угловому столику, из-за которого поднялся Джефри, приветствуя ее появление. Он был последним аксессуаром, последним штрихом, которого не доставало, чтобы превратить все в волшебную сказку. Две женщины, разделяющие завтрак за одним столиком, при всем их старании не подавать виду не могли оторвать от нее своих глаз. Они проиграли. Лиза торжествовала, как хищник, только что убивший свою жертву.

Она обменялась с Джефри приветствиями. Они заказали вино, а потом… Потом Лиза не знала, что сказать. Но ей хотелось продлить этот момент. Что происходит в жизни Карен теперь?

— Ты уже встречался с Эл Халл? — спросила она, повышая голос в надежде, что женщина за другим столиком услышат ее вопрос.

— Я — с ней? У меня такое ощущение, что это она наехала на меня и отняла несколько часов моего времени, — пожаловался Джефри.