— Пока ничего, месье. Но мне пообещали в два раза больше того, что я уже получил от монаха, — двадцать ливров.

Массно в бешенстве повернулся к адвокату.

— Предупреждаю вас, если вы настаиваете на занесении в протокол подобного свидетельского показания, я сочту необходимым отказаться от допроса остальных свидетелей защиты.

Дегре склонил голову в знак покорности, а мальчишка промчался к двери в канцелярию, словно сам дьявол гнался за ним по пятам.

* * *

— Введите остальных свидетелей, — сухо распорядился председатель.

Послышался грохот, словно большая группа грузчиков перетаскивала мебель. Вслед за двумя судебными приставами в зале появилась удивительная процессия. Сначала несколько здоровенных грязно одетых грузчиков с Центрального рынка, обливаясь потом, втащили огромные ящики странной формы, из которых торчали железные трубы, кузнечные мехи и еще какие-то невероятные предметы. Затем два маленьких савояра[57]втащили корзины с древесным углем и глиняные горшки с непонятными наклейками.

Наконец, вслед за двумя стражниками вошел уродливый гном, которого, казалось, подталкивал вперед себя заметно испуганный мавр Куасси-Ба, который представил на всеобщее обозрение свой расписанный белой глиной обнаженный торс. Анжелика вспомнила, что в Тулузе он так же украшал себя к праздникам или во время важных опытов в лаборатории. С его появлением, как, впрочем, уже и при виде всего поразительного кортежа, по залу прокатился ропот удивления и ужаса.

Анжелика, напротив, облегченно вздохнула, а к ее глазам подступили слезы.

«Ах, какие отважные люди! — подумала она, глядя на Фрица Хауэра и Куасси-Ба. — Ведь они знают, чем рискуют, идя на помощь своему хозяину».

Положив свою ношу, грузчики вышли. Остались только старый саксонец и мавр. Они распаковали и установили переносную кузницу, ножные мехи, два тигля и большую купель из костной золы. Затем Хауэр развязал два мешка. Из одного с явным усилием он вытащил тяжелую черную глыбу, похожую на шлак, из другого — брусок металла, на вид напоминающий свинец.

В этот момент раздался голос Дегре:

— В соответствии с единодушным пожеланием суда увидеть и услышать все, относящееся к обвинению в колдовской трансмутации золота, вот свидетели и, выражаясь юридическим языком, «соучастники» производственного процесса, который якобы является магическим. Прошу отметить, что их присутствие здесь совершенно добровольно. Они пришли помочь своему бывшему хозяину, а никоим образом не потому, что их имена под пыткой вырваны у моего подзащитного, графа де Пейрака… Теперь, господин председатель, прошу вас позволить подсудимому вместе с его постоянными помощниками продемонстрировать вам опыт, названный в обвинительном акте «черной магией», между тем как, по словам моего подзащитного, речь идет лишь об извлечении научным способом золота, невидимо содержащегося в некоторых горных породах.

Мэтр Галлеман прошептал своему соседу:

— Эти господа разрываются между любопытством, желанием отведать запретный плод и строгими указаниями, полученными от очень высоких инстанций. Будь они посообразительнее, они бы отказались от демонстрации опыта, чтобы не искушать самих себя.

Молодая женщина вздрогнула, испугавшись, что проведение опыта — единственное наглядное доказательство невиновности ее мужа, в самом деле, в последний момент могут запретить. Однако любопытство или даже чувство справедливости одержало верх. Массно позволил Жоффрею де Пейраку руководить демонстрацией опыта и отвечать на все необходимые вопросы.

— Но прежде можете ли вы поклясться, граф, что все эти опыты с гремучим золотом не подвергнут опасности ни Дворец правосудия, ни людей, которые здесь находятся?

Анжелика, с ее ироничным складом ума, тотчас отметила про себя, что от страха перед готовящимся действом эти непогрешимые судьи даже вернули Жоффрею титул, которого он был лишен без суда и следствия.

Жоффрей де Пейрак заверил, что никакой опасности не существует.

Судья Бурье потребовал вернуть в зал отца Беше, чтобы тот проследил за обвиняемым во время так называемого опыта и своим присутствием предотвратил какое бы то ни было мошенничество.

Массно с важностью кивнул своим париком, и Анжелика не смогла удержать нервной дрожи, каждый раз охватывавшей ее при виде монаха, который не только был настоящим злым гением этого отвратительного процесса, но, наверно, сам изобрел иглу для пытки и, возможно даже, придумал устроить комедию с Карменситой. Не пытался ли он столь чудовищным способом просто оправдать полный провал своих занятий алхимией? Или же он мрачный одержимый, у которого, как у многих сумасшедших, случаются периоды ясного сознания? В сущности, это неважно. Ненавистный Беше!

Он олицетворял собой все то, против чего боролся Жоффрей де Пейрак: он был обломком, пережитком старого мира, того Средневековья, которое, словно безмерный океан, затопило всю Европу, а теперь, отхлынув, оставило за собой озерца гнилой стоячей воды софистики и диалектики.

Спрятав руки в широкие рукава своей сутаны, вытянув шею, Беше, не отрывая глаз, следил за саксонцем и Куасси-Ба, которые, выдвинув кузнечный горн и обмазав огнеупорной глиной[58]стыки труб, принялись раздувать огонь.

Сидевший позади Анжелики священник сказал одному из своих собратьев:

— Разумеется, такое сборище чудищ в облике человеческом, в особенности этот мавр, размалеванный, словно для колдовской церемонии, неподходящее зрелище для того, чтобы успокоить смятенные души. К счастью, Всемогущий Господь всегда подает знамения уповающим на него. Я слышал, что тайная процедура экзорцизма, проведенная согласно правилам по распоряжению парижского диоцеза, пришла к заключению, что обвинение в сделке с дьяволом несправедливо, а этого дворянина наказывают, скорее всего, за недостаток подобострастия по отношению к властям…

Эти слова утешили израненное сердце Анжелики, но в то же время еще сильнее сжали его тоской. Безусловно, священник прав. Что поделать, раз у добрейшего Фрица Хауэра на спине горб, а лицо отливает синевой, и Куасси-Ба кажется таким страшным!

Но когда Жоффрей де Пейрак выпрямился во весь рост своего замученного пытками тела, чтобы, хромая, подойти к раскаленной докрасна печи, мрачность картины только усилилась.

Обвиняемый попросил одного из судебных приставов поднять черную пористую глыбу шлака и показать ее сначала председателю, а затем всем судьям. Другой пристав протянул каждому из них сильную лупу, чтобы они могли как следует разглядеть камень.

— Господа, перед вами штейн[59]расплавленного золотосодержащего пирита, добытого на моих рудниках в Сальсини, — объяснил Пейрак.