Он выпустил магазин и, поднимая руки и отступая в глубь комнаты, громко и жалобно призывал иракцев не убивать его. Причем на двух языках: «Нихт шиссен! До нот файер! Капитулирен!» Сергей перенес руки на затылок, точнее – на шею. Продолжая выкрикивать бессвязные фразы, он большими и указательными пальцами взялся за ручки метательных ножей и, не медля ни секунды, метнул оба, резко выбрасывая руки из-за плеч. Он знал цену своим способностям, силе и точности, с которой летит метательное орудие. Однако, не теряя времени, повалился на пол, прихватывая магазин. Один патрон находился в стволе, так что Сергею не пришлось передергивать затвор. С положения лежа он добил одного спецназовца, которому тяжелый нож пробил переносицу, а раненого скользящим ударом в шею сбил с ног подсечкой. Выхватив нож из крепившихся под коленом ножен с маскировочной окраской, Гюрза сдавил горло противнику; острие ножа с волнообразной пилкой на обухе уперлось в верхнее веко иракца.

Курт-Аджиев знал арабский в рамках программы спецназа: имел навыки перевода документов и допроса пленных, включая военную терминологию на языке противника.

– Сколько вас? Отвечать коротко и ясно. – Гюрза не просто подсек «алькоровца», а сделал это практично: раненый спецназовец растянулся головой к выходу. Так что, допрашивая его, таджик видел часть коридора и лестницы; чтобы снова воспользоваться «винторезом», хватит нескольких мгновений.

Униформа иракца и шеврон с изображением грозного оскала медведя говорили о том, что этот парень из спецподразделения. Отчасти он доказал это чуть раньше, как из-под земли вырос перед диверсантом.

Получив ответ на первый вопрос, Гюрза задал второй, пытаясь самостоятельно угадать название элитарного подразделения.

– "Медведь"?

Оказалось, что не «Медведь», а «Алькор»: двойная звезда из созвездия Большой Медведицы. Лихо.

Еще несколько коротких вопросов, и Сергей, убирая нож, резко перевернул раненого на живот. Встав на колено, он выстрелил ему в затылок.

– Гюрза на связи, – бросил он в рацию. – Есть очень плохие новости.

Выслушав Моджахеда, Курт-Аджиев понял, что они остались втроем. Осторожно подбираясь к лестнице, он сообщил товарищу о смерти братьев Джумаевых и вероятном отравлении цианидом бойцов, спустившихся в бункер.

* * *

Майор Хадиси, чудом не получивший ранение, спешно уводил бойцов в полуподвальное помещение. Командир «Алькора» просчитался. Он складывал в голове числа: сколько русских диверсантов осталось в живых и сколько вообще их было. Арифметика говорила не в его пользу. Если четверо спецназовцев положили больше половины его отряда, то все вместе они могли уложить всю команду. Слава богу, что ему в голову пришла эта хитрая, хотя и сложная игра в ловушки. Аль-Хадиси не видел, что вытворял наверху Гюрза, но краем глаза заметил, как кувыркался Моджахед; тот не только ушел из пустого коридора, откуда уйти практически невозможно, но еще и перестрелял двенадцать элитарных бойцов. А кинувшиеся ему вдогонку «алькоровцы» вдруг были убиты в спину. Ужас, фантастика. А на самом деле реальный принцип действий диверсантов из спецподразделений ГРУ, работающих в глубоком тылу: увидел – уничтожил – ушел. «Командные пункты, узлы связи, склады... а в первую очередь – ракетно-ядерное оружие и другие средства массового поражения».

Майор вспомнил и представил себе, что было бы, рискни он атаковать всех диверсантов кучей, стоящих у лифта. Лучше не думать об этом. Лучше думать о боге, который все же есть.

Аднан переоценил свои силы и способности, сосредоточив весь личный состав своего подразделения в одном здании. Он по пальцам мог пересчитать бойцов, не рвущихся в бой. Он боялся трех оставшихся в живых спецназовцев, как трех тигров, вырвавшихся из клетки. Они буквально взяли под контроль всю резиденцию. На ловушки командира «Алькора» они отвечали своими фирменными сюрпризами.

* * *

Когда за маленькой группой Хайдарова с воющим шумом опустилась герметичная дверь, они оказались в ловушке. В таком каменном мешке, откуда не выбраться даже муравью. Они не видели последней ошибки Марата Джумаева, прибежавшего на шум. Буквально отсеченный от товарищей непробиваемой преградой, он рванул наверх, чтобы подняться на лифте к силовому щитку и там вместе с братом попробовать что-то сделать. Когда он нажал на кнопку вызова, один из плафонов на стене лопнул, выпуская облако отравляющего вещества. Газ распространялся настолько быстро, что Марат успех хватануть порцию цианида прежде, чем надел противогаз.

Он умирал – и понимал это, тем не менее до потери сознания жал на те клавиши, секрет которых разгадал его брат минутами раньше. Почему он выбрал третий этаж – так и останется тайной. Может, потому, что он стремился наверх, на самый верх, где ночной воздух свеж и прохладен. Рвался отсюда, где отравленная атмосфера обжигала гортань и плавила мозги.

Когда лифт оторвался от площадки, Джумаев последним усилием стянул с себя противогаз...

– Картина Репина, – тихо сказал Загороднев, стоя возле впечатляющей своей крепостью двери с желто-черными предупреждающими полосами понизу. Ее предназначение – предотвращение самой незначительной утечки отравляющих веществ из бункера.

На лице Хайдара не дрогнул ни один мускул. Выстрелив в объектив камеры, он подозвал Хитрука и сказал, глядя на заложников:

– Разговори кого-нибудь и бери в помощники. Будем выходить вентиляционной шахтой. Автомат можешь забросить за спину: тут нет охраны – нас ждали. Нафтизин, поищи-ка боевой потенциал. Может, нам повезет и мы избавим пустыню от «хранителя». Увидите видеокамеры, стреляйте по ним.

Уверенный в себе, он провел рукой вдоль косяка. Как и предвиделось, ничего не произошло. Все случилось немного раньше. Кто-то очень ловкий продублировал команду с сенсоров, сидя за пультом системы слежения.

«Если взрывчатка здесь, то на что надеялся неизвестный мастер, расставлявший ловушки то здесь, то там?» – думал Хайдар о незнакомце, представляя его в теплом халате, тюрбане и верхом на ишаке – копия Ходжи Насреддина. Он большой специалист в этом вопросе, но ему бы лучше смешить бегемота в зоопарке. Диверсионная группа получила приказ и выполнит его в любом случае, даже подорвав себя вместе с объектом. Это в крайнем случае, когда у нее не будет другого выхода.

Вот сейчас, пройдя почти до конца, Хайдар видел те невидимые знаки, оставленные неизвестным специалистом-артистом. Тем не менее качал головой и едва заметно улыбался. Видно, тому еще не приходилось сталкиваться с российским спецназом. А может, он уже столкнулся с бойцами из его группы и они показывают ему мастер-класс живучести.

Хайдар позволил себе опуститься на стул и закурить сигарету. Он уже не смотрел на группу россиян, даже по привычке не отметил, во что они одеты. Он думал о том, что, возможно, тот незнакомый артист спас заложников – если, конечно, не брать в расчет признания Полины Ухорской. Вот он, Хайдар, ничего не знает о заложниках, но попадает в ловушку и видит перед собой в какой-то степени несчастных, пусть даже нечестных, но все же своих соотечественников. Он видит их почти рядом с выходом, потому что они живцы и прятать их далеко нет смысла. Неужели бы он бросил их? Нет. А если бы группу не ждали, то у него не было бы времени и возможностей лазить по лабораториям. Его бойцы, зачистив охрану и подготовив ВВ к взрыву, покинули бы бункер в очень хорошем темпе.