— Да потому, что бессмертие кое-что значит, —серьезно сказал Картер. — Ты-то способна понять разницу. Что подумает Сет,если ты будешь спать со мной?

— Ты предлагаешь?

Прикинувшись взволнованной, я обратилась к Джерому:

— Меня проводят на пенсию, если я подцеплю ангела?Полное обеспечение и все такое прочее?

— Зависит от ангела, — зевнул Джером.

На лице Картера играла все та же любезная улыбка. Его ничутьне потревожили мои шуточки.

— Ты поняла, что я имею в виду. Существует различиемежду делом и собственными предпочтениями.

Я кивнула. Я поняла, что он имеет в виду, и он был прав —благодаря отношениям с Сетом я стала особенно осведомленной в этих тонкостях.

— Знаете, я пришла сюда не ради подобных дискуссий.

Оба, казалось, намеренно уводили меня от темы, обращаясь кпредметам, обсуждать которые мне не хотелось.

— Что ж, тогда просвети нас, — снисходительновымолвил архидемон. — Просто умираю узнать, что отвлекло тебя среди беладня от заговора в предместье и интриг смертных.

— Тут дело как раз в интригах смертных.

Я кратко описала ситуацию с Дагом. Джером сохранял своювечную равнодушную мину. Картер, в общем, тоже, но, честный или нет, он все жебыл ангелом, и, пока я говорила, я заметила в его глазах проблески сочувствия.Тут он ничего поделать не мог.

— Итак, наконец, я ухитрилась выманить у Алека зелье итеперь хочу знать, что это такое. Не представляю, кто лучше вас двоих сможетопределить его.

Равнодушие Джерома сменилось удивлением:

— Так вот до чего мы дошли? Определение наркотиков? Мычто, похожи на Управление по борьбе с наркотиками?

Картер лениво потянулся:

— Помнишь старые добрые времена, когда суккубы просилизащитить их от нефилимов и прочих смертных тварей? Говорю тебе, все это приметывремени.

Я дала им вдоволь посмеяться надо мной, стараясь оставатьсяспокойной и не сболтнуть чего-нибудь лишнего.

— Ну что, готовы, ребята? — поинтересоваласья. — Мне действительно нужно это выяснить.

— А ты с нами поделишься, если мы скажем, чтоэто? — спросил Джером.

Закатив глаза, я полезла в сумочку. Демонстративно швырнулапакетик на стол, так что он заскользил по поверхности и остановился прямо передними.

Улыбки исчезли.

Целую минуту они сидели, уставившись на пакетик, а затем —почти одновременно — посмотрели друг на друга и снова на меня.

Когда Картер заговорил, в голосе его сквозило удивление, ноэто было мрачное удивление:

— Возможно, я поторопился, сразу исключивсверхъестественных чудовищ.

А Джером вскричал, раздувая ноздри:

— Почему ты всегда умудряешься влезть в самую гущудерьма?

Я переводила взгляд с одного на другого:

— Что? Что это?

— Это, Джорджина, — объявил Картер, пальцемпостукивая по пакетику, — пища богов.

Посмотрев на хмурые лица собеседников, я сдержала потокглупостей, готовый сорваться с языка, и задала всего один банальный вопрос:

— Что вы имеете в виду?

Картер попытался улыбнуться:

— Боже мой! Я полагал, ты разбираешься в своем ремесле.Особенно в греческой мифологии.

— Ну, амброзия… зовется пищей богов, — медленноразмышляла я.

Я выросла в греко-римском обществе, но это вовсе не значит,что я специалист во всех этих историях. Я лишь впитала некоторые в юности.Только впоследствии, когда ученые начали собирать мифы по всем уголкам греческогомира, я узнала, насколько обширна эта мифология.

— Да, — сказал Картер, кивая мне, словно ребенку,отвечающему урок.

Джером безмолвствовал, мрачно поджав губы.

— Что еще тебе известно?

— Амброзия даровала богам бессмертие, — продолжилая. — Правда, я всегда считала, что это какой-то напиток…

Я задумалась. Ведь кристаллы предполагалось растворять валкоголе… Меня поразила еще одна тревожная мысль:

— Вы хотите сказать, что эта греческая штука сделаетДага и остальных бессмертными?

«Я сейчас просто неодолим. Я бог, крошка».

— Не совсем, — сказал Картер. — И я полагаю,амброзию можно отыскать не только в греческих мифах. В той или иной форме онапоявляется в легендах почти каждой культуры. В мире короля Артура считалось,что ею наполнен Священный Грааль. Она дарила испившим ее проницательность ипросвещенность и давала надежду на умиротворение страны. А еще некоторыеполагают, что языки пламени, появившиеся над головами апостолов вПятидесятницу, были вовсе не пламенем, но скорее видениями, которые они узрели,выпив амброзию. Она даровала апостолам пылкость и харизму, а также способностьобщаться с людьми всех культур и говорить на разных языках.

— Я знаю множество набожных христиан, включая моюдобрую подругу Дейну, которые посчитают это оскорблением.

Джером больше не мог оставаться равнодушным, учитывая, какраздражала его эта тема:

— Представляю, что бы она сказала, услышав, как кто-тоутверждает, будто Святое причастие не имеет отношения к крови Христовой, аявляется реликтом древней церемонии с амброзией. А значит, те, кто участвуетсегодня в евхаристии, лишь имитируют древние переживания, приравнивая СвятойДух к опьянению от амброзии.

— Множество людей это выведет из равновесия, —согласилась я.

Мы трое знали, что многие древние ритуалы и верования сейчаслишь ублюдочные подобия настоящих. Многие, но не все.

Картер продолжал все так же благодушно, словно читал лекциюв аудитории:

— Древние индусы называли амброзию «сома» и дажеперсонифицировали ее как бога с тем же именем. Его присутствие действовалостоль же одурманивающе, как и сам напиток, и помрачало разум всех вокруг.

— Сомой еще называлось снадобье для хорошего настроенияв «Прекрасном новом мире» Олдоса Хаксли, — вспомнила я.

Я даже не представляла себе, насколько все этораспространено. Он кивнул:

— И эти истории — лишь вершина айсберга. Мест, откудаони произошли, намного больше.

Я с удовольствием впитывала информацию. Получить какие-либосущественные разъяснения от этих двоих — все равно что рулить по центру Сиэтлав час пик: медленно, тягостно и чревато столкновениями. И все же, обходительноили нет, они говорили не совсем то, что мне требовалось.

— Да, но вы, ребята, стараетесь употреблять выражениятипа «некоторые люди верят» или «ходят слухи, что». Так что же это? Чтопроисходит на самом деле? Есть в этих рассказах какая-то правда?