Джорджи сидела рядом со мной на кровати и, размышляя, дула на чай. Я мечтательно уставился в телевизор. Он был выключен, с прикрепленной сверху антенной, с помощью которой невозможно поймать ни единого канала без помех. Поэтому никто из смертных не может устоять перед соблазном и включает, щелкая кнопками с бесконечной надеждой на чудо. Каким-то образом мои трусы обмотались вокруг антенны. Но еще интереснее было то, что складки трусов на антенне были практически совершенной копией головы Ричарда Никсона в профиль.

– Чем займемся вечером? – спросила Джордж.

Я посмотрел на нее так, как это сделал бы Кэри Грант, по моим понятиям, если бы его спросили об этом в подобной ситуации.

– Не надо на меня косо смотреть, – сказала она, смеясь. – Думаю, в этом можно не сомневаться. Я имею в виду: а чем еще мы займемся?

– А чем бы ты хотела заняться? – спросил я, втайне надеясь, что в ответе будет упоминаться униформа медсестры со всеми резиновыми причиндалами.

– Хмм. Я бы хотела пойти в паб. Выпить в пабе и съесть кебаб по дороге обратно.

– Понятно… – я взвесил это неожиданно экзотичное предложение. – Разве это не рискованно? Вдруг нас увидят вместе в таком публичном месте? Может, лучше остаться здесь и втирать фрукты друг в друга?

– Втирать фрукты друг в друга?

– Ну или что угодно.

– Понимаю. Но мне кажется, нам это удастся. Мы же не будем делать ничего на людях, что может… сам понимаешь. Так что будет не так рискованно. А я спрячу волосы под шляпой, обычно этого вполне достаточно, чтобы меня никто не узнал. Более того, если кто-нибудь спросит, я могу ответить, что просто выгляжу как Джорджина Най, сказав: «Я знаю, люди всегда принимают меня за нее». Я так делаю иногда.

– Да… – кивнул я. Будет очень забавно. Почти как шпионы в оккупированной Франции: притворяться кем-то другим и иметь историю для прикрытия. – Я мог бы сказать, что ты проститутка и как раз используешь ваше сходство в своей работе, знаешь. Мужчины покупают тебя, чтобы они могли представлять себе, что занимаются сексом с Джорджиной Най.

– Нет уж, лучше остановиться на том, что я просто на нее похожа.

– Уговорила.

– Так мы сегодня будем нормальными людьми, да? Выскочим за пивасом, а потом кебабчик, так, дружок?

– О да, не имею ничаво против, куропаточка моя.

– Вот это жуть, твой шотландский акцент просто безумен.

– А тебе-то откуда знать? Ты живешь в Чизвике, черт возьми!

Джорджи засмеялась, потянулась ко мне и укусила за ухо.

– Ой!

Я поставил чашку чая на стол и принялся за месть, покусывая ее в разных местах.

Знаете, может быть, все и получится как нельзя лучше. Быть с Джорджи так чудесно и естественно. Что касается Сары, она знать ничего о нас не знала, к тому же вряд ли они где-нибудь столкнутся. Я могу продолжать жить с Сарой, как и раньше, для меня это важно, потому что я любил ее и не хотел разрушать наши с ней отношения. С Джорджи я бы проводил три ночи в неделю. Все были бы счастливы. К тому же люди только так и поступают, разве нет? Вот расхожая история из книг: мужчина умер, и только после его смерти стало известно, что у него было две семьи в разных частях страны, причем в течение тридцати лет. У меня же ситуация намного проще: мне не нужно прятать Сару от Джорджи, к тому же не нужно ездить такую даль. Господи, сложно себе представить, что что-то может не сложиться в такой ситуации. Почему же я так истязал себя до этого? Если жить по обстоятельствам, все уладится само собой.

* * *

– Можно мне?… – я уже дошел до стадии, когда приходится махать деньгами перед носом проходящего мимо бармена (причем идущего к соседнему столику), но даже это слабо действовало. Бармены поступают так сознательно. Если они видят, что вы с женщиной, они сознательно проходят мимо, предпочитая любой другой столик вашему, чтобы вы выглядели уродом-неудачником. Извращенный способ борьбы за власть. Готов поспорить, что те, кто выбирают работу бармена, любят мучить животных. А женщины не будут вас уважать, если вы не в состоянии заказать напиток у барной стойки. Ну, конечно, некоторые из них делают вид, что это не важно, или даже переводят все в шутку, но глубоко внутри их чувства все равно меняются. Если бы я не заказал пару пива в течение ближайших полутора минут, Джорджи отправилась бы на поиски сексуального удовлетворения куда-нибудь еще, так что было глупо действовать иначе.

– Простите! Как думаете, могу я сделать заказ, пожалуйста?

Кричать на бармена – рискованная затея. Есть шанс, что он ответно не будет обслуживать вас с еще большим рвением, чтобы подчеркнуть свое место в иерархии. И не ждите никакой поддержки от других посетителей, ситуация выглядит совсем наоборот: они будут зыркать на вас и негодовать, надеясь, что бармен заметит их солидарность и выделит среди прочих клиентов. Им наплевать на справедливость, все дело в политике. Если кричать на бармена – дело опасное, то кричать в шотландском баре с английским акцентом – просто безрассудство. Наверное, очевидность этого и сыграла решающую роль в моем случае. Бармен уставился на меня и, заключив, что я, должно быть, просто лунатик, решил не тратить свои изощренные приемы пыток на какого-то сумасшедшего и обслужил меня.

Я по-щегольски развязно подошел к столу с двумя бутылками светлого пива, словно доисторический охотник, возвращающийся к своей женщине со шкурой лося на плечах.

– Спасибо, – сказала Джорджи.

Я слегка улыбнулся в ответ.

Она прикурила сигарету и указала мне на пачку. Я взял одну, и она поднесла мне зажигалку, позволив мне взять ее руки в свои, а мы знаем, насколько вовлеченными оказываются обе стороны при таком действии. Ощущение было замечательным. В пабе с Джорджиной Най и сигаретой. Разве бывает жизнь прекраснее?

– А что ты теперь собираешься делать? – спросил я.

– Волнуешься, что снова начну тебя щупать под столом?

– Нет, то есть это было бы вовсе не плохо, кстати, даже великолепно, но я имел в виду, что ты собираешься делать по работе? Теперь-то книга закончена.

– А, понятно. Ну, всегда есть «Устье», ясное дело, но, говоря уже о долгосрочных планах, я бы мечтала попасть на американский рынок.

– Почему?

– Ну? Потому что он большой.

– Но не такой большой, как Китай.

– Кто хочет быть знаменитым в Китае?

– Интересно. – Я кивнул, изображая научный интерес.

– Что?

– Дело ведь не только в цифрах. Китай – это треть мира, но неважно, что ты знаменита там, потому что это «не та треть».

– Да… Америка – это сказка, верно? Подростком я грезила о Голливуде, думаю, каждый о нем мечтал.

– Я мечтал о Мадонне.

– Ха… а сейчас ты о чем мечтаешь?

– О Мадонне.