Дерек не любил разговаривать о своем постепенно ухудшавшемся положении в компании Маркуса, хотя всем было известно, что он больше не заведовал подразделением, занимавшимся транспортными вопросами.

Очень редко он рассказывал о своем новом кабинете — небольшом стеклянном ящике, располагавшемся в пристройке к бухгалтерии.

— Мы подружились с финансовым инспектором, — продолжал отец. — Никогда не встречался с ним на старом месте. Славный малый. Мыс ним ездили в Эпсом играть в гольф.

— Я рада, что у тебя все хорошо, — попыталась улыбнуться Мэри. Дерек, по-видимому, не имел представления о нависшей над ним угрозе.

— Будет еще лучше, когда я налажу контакты с парнями из финансового отдела. Они меня постоянно отфутболивают. Я записался к ним на встречу за несколько недель, поговорил с секретаршей, чтобы у них ничего не было назначено на то же время, а они мне говорят: «Приходите в другой раз». «Ладно, — отвечаю я, — все мы люди, но сколько же можно?» Это повторялось уже несколько раз. Я начинаю подумывать о том, чтобы рассказать обо всем Маркусу, но мне не хочется беспокоить его по пустякам.

— Хватит, Дерек, — сказала Белинда, — не будем говорить о твоей работе. Поддей-ка бедняжке Мэри, ее стакан уже пуст.

. — Ты, как всегда, права. Я решительно против пустых стаканов.

Вернувшись с бутылкой шерри, он спросил:

— Как прошел твой день на скачках вместе с великим вождем Маркусом? Мы слышали, что вчера ему улыбнулась удача…

— Да, его лошадь победила в самом главном заезде. И я выходила вместе с ним получать приз.

— Правда? — Дерек не верил своим ушам. — Если тебя сфотографировали вместе с ним, то нам непременно нужна фотография. Маркус и Мэри получают главный приз! Будь моя воля, я сделал бы копию и для кабинета.

За обедом Мэри дважды собиралась облегчить душу и рассказать о предложении коварного Маркуса. Но каждый раз отец перебивал ее рассказами о замечательных качествах своего начальника: как он бросил все свои дела («перенес квартальный отчет европейского отделения»), чтобы приехать на похороны Криспина, каким он был щедрым и преданным крестным отцом и так далее. Мэри ничего не смогла рассказать. Она уехала из Доркинга, увезя свой секрет с собой.

Глава 19. Февраль 1983 года

Мэри издалека увидела огромную очередь лимузинов, выстроившихся вдоль ограды Сент-Джеймс-плейс. Лондонская резиденция Маркуса располагалась в большом доме шестидесятых годов постройки в окружении гостиниц, домиков поменьше и дворцов, которые теперь принадлежали американским и европейским инвестиционным компаниям. В фойе ее встретили два охранника, они сверились со списком приглашенных гостей и пропустили ее к лифтам.

Дверь открыл Бартоломью, дворецкий, сопровождавший Маркуса повсюду.

— Позвольте предложить вам бокал шампанского, миссис Гор. Мистер Брэнд и его гости уже собрались в гостиной.

— Чего-нибудь без алкоголя, Бартоломью. Я бы с удовольствием выпила апельсинового сока.

Больше всего ее поразила роскошная обстановка дома Маркуса. Если бы она читала международные дизайнерские журналы, то без труда узнала бы стиль Дэвида Хикса с его геометрическим рисунком на полу, столами из матового стекла, огромными фигурами, стоявшими на каминной полке.

Над диваном висели картины Шагала, каждая освещалась бронзовым светильником. На большом стеклянном столе были аккуратно расставлены книги по искусству и мраморные статуэтки. Одна стена представляла собой огромное окно, выходившее на Грин-парк.

В комнате уже собрались около десятка человек, из которых Мэри знала только двоих — Маркуса и Дика Матиаса. Маркус в длинном вельветовом смокинге разговаривал с седым американским банкиром и его женой, но, увидев Мэри, сразу же извинился и подошел к ней. Взяв ее за руку, он обратился к гостям:

— Разрешите представить — миссис Гор, моя изумительная крестная дочь.

Жена банкира оглядела Мэри с головы до пят и осталась явно разочарованной. Мэри это совсем не огорчило. Приняв под давлением обстоятельств приглашение Маркуса, она осознанно выбрала для себя бесформенное синее платье, которое было ей совершенно не к липу, не надела украшений и не воспользовалась косметикой. Она не знала, что наряд целомудренной шестиклассницы возбудит Маркуса еще больше.

Брэнд посмотрел на нее с таким видом, что у нее не осталось сомнений: он понял ее расчет.

— Я очень рад, что ты решилась приехать сегодня. Я надеялся, что ты согласишься.

Больше всего Мэри хотела выложить ему все, что думала о его шантаже, но он повел ее на экскурсию по комнате.

— Некоторые из моих гостей довольно… как бы это сказать, многообещающие, — прошептал он. — Мне очень нужно, чтобы ты обрушила на весь этот евробомонд свое английское обаяние.

Маркус познакомил ее с бразильской семейной парой, владельцами шахты неподалеку от Сан-Паулу, и с молчаливым корейцем — партнером Корпорации Брэнда в сфере микроэлектроники.

У Маркуса был особый дар: в его обществе каждый чувствовал себя интересным собеседником и незаменимым человеком. Перемещаясь от одного гостя к другому, Маркус покорял всех своим обаянием. Глупый человек в его компании чувствовал себя эрудитом, неинтересная женщина сразу же становилась невероятно обольстительной, зануды — творческими личностями, министры небольших бедных государств — вершителями судеб человечества. Мэри ни разу не видела Маркуса в действии и теперь понимала, в чем был секрет его успеха. Он заражал людей своей энергией.

Все перешли в столовую, которая была оформлена как шатер с разрисованным потолком из тончайшего шелка в красно-белую полоску. Маркус сел напротив Мэри в самом центре длинного стола. На протяжении всего обеда она чувствовала на себе его взгляд. Она почти ни к чему не притронулась. Да что она забыла на этой дурацкой вечеринке? Она так скучала по Криспину, что хотелось рыдать.

Когда подали пудинг, Мэри почувствовала, как ее голень гладит чья-то ступня. Гневно взглянув на Маркуса, она оттолкнула ее в сторону. Через несколько секунд ступня вернулась и теперь поглаживала внутреннюю поверхность ее бедра. «Как только все встанут, — думала Мэри, — я сразу же ухожу».

Появился Бартоломью с сигарами, Маркус и американский банкир закурили. Официантка принесла чистые бокалы для шампанского.

Случайно взглянув на крестного, Мэри, к своему раздражению, увидела, что он ей подмигнул.

— Ты не заскучала? — одними губами прошептал он. — Скоро все уйдут…

Она так и не поняла, как Маркусу удалось столь быстро выпроводить всех, но через несколько минут после того, как все встали из-за стола, половина гостей собиралась уходить, а вторая уже стояла у лифта. Будто кто-то — скорее всего, Бартоломью — подал им условный сигнал.

— Вы понимаете, что я не собираюсь делать этого? — сразу же заявила Мэри, оставшись с Маркусом наедине,

— Дорогая Мэри, ради всего святого,