– А, прости. Я взяла такое имя. Придется тебе привыкнуть. Снова Тэмми я уже не буду. Всегда ненавидела это имя. А Тамара – еще хуже. Пусть меня выгоняют из своей сраной секты, но новое имя они не отнимут.

Она замолчала. Он ничего не отвечал, просто сглотнул комок в горле. Телефон по-прежнему прижимал к уху.

– Алло? – сказала она. – Алло? Ты же не повесил трубку?

Он повесил трубку.

Позже, когда уже случилось худшее, он говорил себе, что если бы не был в одиночестве и за рулем, то все кончилось бы лучше. Или пусть даже за рулем, но только не на скоростной магистрали, а там, где есть съезд или стоянка, где можно притормозить, и тогда все было бы в порядке. Если быть с собой честным, он сам не знал, правда это или нет, но от этих мыслей на душе становилось легче.

Она перезвонила меньше чем через тридцать секунд. Он не ответил. Потом она позвонила еще, и еще, и еще. «Нужно опустить окно и выкинуть телефон», – подумал он. Но телефон был новый, и контракт с оператором еще не кончился; он не мог себя заставить. В течение восьми минут она позвонила пятнадцать раз, и каждый раз, как жужжал телефон, он чувствовал, как внутри что-то слабеет.

Через минут пять он понял, что ответит, но все еще пытался сопротивляться, надеялся, что она сдастся и перестанет звонить. Если она сдастся, он еще может спастись.

Но нет, она была настойчива. Пока телефон звонил, он пытался спланировать, что ей скажет. Объяснит ей, что они больше не друзья, что он не хочет с ней разговаривать. Попросит иметь простую человеческую совесть и больше никогда не звонить. Напомнит, как она его порезала – не просто порезала, а порезала, сбежала и бросила умирать. Как у нее хватает наглости думать, что он еще с ней будет разговаривать? Что с ней не так?

И все же, когда он наконец ответил, то не смог собраться с силами и произнести заготовленную речь. Более того, сперва он вообще молчал.

А вот она сказала:

– Что случилось, у тебя телефон сдох? Мобильники такие ненадежные. У тебя какой оператор? Такой же, как когда мы были вместе? Я тебя уже тогда уговаривала сменить, помнишь? Сразу видно, так и не сменил.

– Тэмми… – начал он.

– Звезда. Кто такая Тэмми? Тэмми здесь нет. Звезда. Меня зовут Звезда.

– Дело в том…

– Я тебе говорила, что была в секте? – резко спросила она. – Они назывались Дети Света. Как думаешь, как я туда попала? Кто в этом виноват?

«Ты виноват, – уже говорил тоненький голосок в его голове – голосок, который, как он думал, давно выдавлен из реальности. – Это ты ее вынудил». По крайней мере голосок еще говорил «ты», сказал он себе. Когда станет говорить «я», вот тогда начнутся проблемы.

Она подождала, пока он ответит, а когда он промолчал, уже мягче произнесла:

– Мне нужно, чтобы меня кто-нибудь забрал.

– Забрал, – повторил он глухо.

– Мне нужно, чтобы ты приехал. Мне нужен ты.

– Нет, – сказал он, не обращая внимания на непослушный голосок, усиливающийся в голове. – Категорически нет.

– У меня больше никого нет. Только ты.

– У тебя нет меня.

– Слушай, – сказала она. – Мне это нравится не больше, чем тебе, но я просто не знаю, к кому еще обратиться. Если ты поможешь мне, я больше никогда тебя ни о чем не попрошу.

– Никогда? – спросил он, но понял по тому, как быстро она ответила «да», что Тэмми врет.

– Нет, – сказал он. – Прости. Я не могу.

– Спасибо, – ответила она, пропуская его слова мимо ушей. Очень быстро выпалила адрес – маленький магазинчик радом с границей Пенсильвании. – Я на тебя рассчитываю.

И не успел он ничего ответить, как она повесила трубку.

III

Он пытался перезвонить на таксофон, но никто не ответил. «Как обычно, – думал он, – в ее духе». Пытался не ехать, правда, но уже было поздно, сделанного не воротишь. Часть его – признаться, крошечная – думала, что, возможно, какая-то беда приключилась с таксофоном, и Тэмми честно думала, что он едет. Бред, знали все остальные части, но это сомнение, даже самое маленькое, он уже не мог легко обойти вниманием.

Он все думал о ней – в одиночестве, ждет в магазине, скоро ночь, некуда идти. Она ужасный человек, он это знал, – она его порезала и бросила, – но если он не поедет, разве сам не будет тогда отвратительным человеком?

Он не отвратительный человек, он это знал. И мог доказать. Он просто поедет и подвезет ее, высадит где-нибудь, и так выполнит свой долг. И больше, сказал он себе, никогда ее не увидит.

И на следующем съезде покинул магистраль и поехал в обратную сторону.

Дорога заняла четыре часа, и каждый казался тяжелее предыдущего. Чем дальше он заезжал, тем больше чувствовал, будто разум уже не принадлежит ему, будто его снова выгнали из собственного тела, будто она, Тэмми, – или, вернее, она, Звезда, – снова была за главную.

Всю поездку он перебирал в мыслях, что скажет ей и что, скорее всего, ответит она, как пойдет и повернется разговор и чем в итоге кончится. Но как бы ни перебирал и ни поворачивал слова, как бы щедро ни подбавлял удачи, как бы ни старался напомнить себе, кто она такая на самом деле и какой властью над ним обладала, он не мог представить развитие событий, при котором для него все будет хорошо. В лучшем случае – в самом лучшем – он увидит ее, и это его уничтожит. Даже если окажется, что она правда просит всего одну мелочь, что после этого она согласится уйти и отпустить его, потребуются недели, если не месяцы, чтобы оправиться.

А это только лучшая возможность. Легче поверить, что он восстановит с ней отношения, будет страдать месяцами, если не годами, пока она снова его не порежет – и в этот раз наверняка убьет.

Сперва он пытался об этом не думать, но что тут поделаешь? Он включил радио как можно громче, пытался даже несколько миль подпевать, чтобы заглушить мысли, но все песни были об исцелении былой любви. Вооружали не ту часть подсознания.

Остановившись заправиться на станции обслуживания под самым Буффало, он вышел и размял ноги. Сходил в туалет, потом посидел на фуд-корте. От нечего делать поискал «Детей Света» по телефону. Никаких сект, но был какой-то колхоз на окраине Пенсильвании. Похоже, нерелигиозные хиппи, с фермой и ремесленным магазином. Какая там секта. В лучшем случае анархисты-идеалисты. Не те люди, которые кого-то вышвыривают, если только им не приходится пойти на крайние меры. Но зная Тэмми – зная Звезду, – им явно пришлось.

Он снова попробовал набрать номер, с которого звонила она, но там никто не отвечал. Сел обратно в машину и поехал.

Когда он подъезжал к магазину, уже стемнело. Тот стоял на углу двухрядного шоссе штата и длинной дороги, которые в этих краях отделяли одну ферму от другой и встречались только где-то каждую милю. Кроме полей, смотреть было не на что. Стоянку магазина противно освещал единственныц прожектор, установленный на углу крыши.