с головой ушел в какие-то мысли, а ее саму слегка пошатывало от впечатлений. Выходной день получился очень насыщенным: утром – рискованный пилотаж с драконом, вечером – стычка с Дейзи… Больше всего ей хотелось сейчас обняться с подушкой и не выпускать ее из рук часов двадцать.

Проводив ее до ворот, де Мельгар кивнул и ушел. Его шаги постепенно растаяли среди других ночных звуков. Дийна отперла калитку и тихо скользнула во двор. Сквозь щели в ставнях пробивались узкие лучики света. Значит, Транкилья еще не спит.

Она помедлила на крыльце, не решаясь толкнуть дверь и войти. Разговор с Дейзи все-таки посеял в ней ростки сомнения на тему их отношений с Марио. «Это я-то флиртую? Я?! Да ну, бред. Только извращенное сознание, поселившееся в слишком умной башке у Дейзи, могло такое вообразить!»

Она снова коснулась двери… и уселась на крыльце, прислонившись спиной к холодному камню.

Правда в том, что Марио ей действительно нравился. Он был весь такой легкий, искренний, как открытая книга, никогда не грузил своими проблемами и всегда был готов поддержать, если нужно.

Ну и что? Рохо тоже ей нравился.

Был еще один момент… позавчера вечером в штабе, на очередном совещании по тактике, она нарочно села рядом с Марио и нарочно ему улыбнулась с тайной мыслью, что Альваро это заметит. Увы, де Мельгар даже бровью не повел. Зато Марио тоже ей улыбнулся – понимающе так, по-доброму.

Вот за это точно было неловко. Из-за конька крыши выглянул голубой лунный серп, а Дийна все сидела и смотрела на красноватые лучи света, пробивающиеся из комнаты. Наверное, Транкилья специально ее дожидается. Не миновать ей сегодня еще одного разговора!

Сейчас она предпочла бы снова встретиться с Дейзи или даже с тем жутким стариком из Башни, чем пережить назревающее объяснение, но отмолчаться было бы еще хуже. Недосказанность – хуже всего. Эта рана потом зарастет новыми событиями, но не заживет, превратится в саднящую трещину, отравит их дружбу и в конце концов сделает их чужими. Дийна вздохнула и решительно открыла дверь.

Глава 21

Война на Архипелаге была совсем не тем, к чему пилоты «фениксов» привыкли на Континенте. Хорошо летать над расположением своих войск – всегда можно сесть, если тебя подбили. Гораздо опаснее летать за линией фронта, так как есть риск попасть в плен, хотя к признанным асам обычно относились с почтением. Нередки были случаи, когда пилот приглашал на ужин поверженного противника. Все понимали, что военное счастье переменчиво: сегодня я тебя сбил, завтра – ты меня.

Но Архипелаг казался им преддверием Ада, лежащим на вершине мира, где у сбитого пилота не было никаких шансов. Либо ты падал в Океан, находя смерть в его холодных водах, либо твоя машина разбивалась при отчаянной попытке сесть на плывущий в воздухе островок, на котором, как правило, не было ни одной ровной площадки размером больше ладони.

А эти бесноватые непредсказуемые ветра, налетающие из ниоткуда! А этот таинственный флайр – губитель моторов, чье присутствие можно было определить лишь по всплескам свечения в небе! Среди пилотов закрепилось поверье: если видишь под крылом живые радужные переливы, колышущиеся от ветра, – разворачивайся, дуй назад и молись, чтобы выбраться оттуда живым! Иначе сердце твоей машины вдруг заглохнет и ритмичный гул мотора сменит убийственная для летчика гнетущая тишина.

А эти летучие дьяволы на диковинных парусных лодках! Они всегда появлялись внезапно, будто их рождала сама темнота, зато с их появлением ночь взрывалась шлейфами сигнальных ракет, и через секунду все сторожевые посты были в курсе, что на Архипелаг явился кто-то чужой.

Более того, они огрызались, когда по ним начинали стрелять! Один пилот клялся, что какой-то парень, висевший на парусе, зацепившись за хлипкие тросики, обстрелял его из пистолета. В другого летчика кто-то метнул зажигательную ракету. Промахнулся, конечно. Но сам факт! Третий летчик утверждал, что какой-то воинственный варвар с парусом чуть не расписал его длинным мечом. (В эту байку не очень-то верили, но все оценили, насколько сильно бьет по психике каждый вылет в пространство Архипелага.)

Пропаганда убеждала, что Архипелаг слишком ценен своим местоположением и земельными богатствами, чтобы уступить его вражеской стороне. Но все больше пилотов Альянса тихо соглашались между собой, что Кантилейская Лига может забирать эти острова вместе со всеми «сокровищами», лично им они не нужны, большое спасибо. Гиблое место.

И если раньше странные лодочки, снующие в воздухе, вызывали у них веселое недоумение, то теперь при их появлении рука сама тянулась к гашетке. Уничтожить! Чем меньше в небе останется этих тварей, тем лучше.

* * *

Режим светомаскировки в городе соблюдался неукоснительно. С того страшного вечера, когда над Оротавой впервые прогремели четыре взрыва, город и порт по вечерам прятались в темноту, как в убежище, настороженно посверкивая редкими вспышками сигнальных огней.

Однако приближалось время февральского Карнавала, который на Архипелаге всегда отмечали с размахом, и все решили, что затемнение затемнением, но Процессия фонарей – это святое! Старики и почтенные граждане города выпросили разрешение у губернатора провести этот праздник как следует. По распоряжению сеньора Агудо «Крылья Керро» тоже получили выходной на один вечер.

Альваро узнал об этом, когда сидел в штабе, набрасывая план отчета по последней операции. В кабинет, распахнув дверь, влетел Марио. Впрочем, его радостные крики были слышны еще в коридоре: «Все на вечеринку!» Его голос звучал, как сирена. Таким голосом можно подавать сигналы судам во время тумана.

– Будут танцы и фейерверк! – выпалил запыхавшийся Марио, ненадолго нависнув над столом. После того как он наконец воссоединился с Рохо, его переполняла бешеная энергия, не позволяющая долго сидеть на месте. – Альваро, бросай ты эти бумажки, беги чистить ботинки, Транкилья сказала, что Дийна тоже придет!

Де Мельгар, отложив ручку и пошевелив затекшими плечами, рассмеялся:

– Бесполезно, она все равно их оттопчет!

Он с теплотой вспомнил зимний праздник в Эль Вьенто и их с Дийной феерический первый танец. Здорово она тогда притворялась! Артистично. Его губы сами растянулись в улыбке, но потом смутное беспокойство вытеснило из головы эти приятные воспоминания.

Что-то часто его «братья по джунтам»