физически очень сильной и могла справиться с тем, чтобы вытащить бойца с поля боя, тем более, шум стрельбы потихоньку угасал, ведь бойцы уже устремились внутрь через взорванные поездом ворота и через брешь в стене, которую подрывом обеспечили с другой стороны партизаны из тоннеля. Борьба перешла внутрь крепости, нередкой была рукопашная битва с применением лопат и ножей. В ней вновь одержали верх наши бойцы.

Когда пули уже почти перестали свистеть над полем, Вера несла на плечах бойца, потерявшего часть ноги. Она проходило мимо подбитого трактора, но вдруг рухнула на землю. Вражеский снайпер ударил исподтишка. Стрелять по санитарке и раненому — верх человеческой подлости, и это не принесло бы ему и его командирам никакого толку. Это была лишь слепая злоба и желание хоть кого-то, но убить. Кровь лилась, и вот дыхание стихло.

В это же самое время снайпер, что чувствовал себя в безопасности на вышке, получил удар ножом со спины. Александр, отец Паши, хорошо умел обращаться с холодным оружием и мог быстро и незаметно перемещаться, поэтому и двинулся зачищать позиции на стенах. Пока шел ожесточенный, кровавый, нескончаемый бой, Паша тащил по тоннелю к своим раненного Комарова, который не переставал просить оставить его. Но молодой борец за свободу не останавливался, он пыхтел, кричал, но тащил мужчину, который был здоровее него. Наконец, приволок командира к лагерю, где врачи носились в попытке помочь каждому. Страшная картина простиралась перед его глазами: множество тяжелораненых людей стонало, кто-то и вовсе успел здесь в тишине леса покинуть наш грешный мир.

Павел спросил пробегающую мимо девушку:

— Где Вера? С темными волосами девушка молодая красивая, видели?!

— В поле, раненого тащит, наверное. Занята, не время. Ступай!

Паша отбежал на расстояние, оглянул пространство перед стеной, но никого не увидел. Он подумал, что, быть может, она внутри, а там еще и отец, а потому он проверил, заряжен ли автомат, и бросился к стенам крепости. Там на территории у входа в бетонный дзот бойцы не могли разобраться со взрывчаткой — хотели подорвать дверь и проникнуть внутрь. Паша подбежал к ним и, выяснив в чем дело, смог им помочь. Взрыв дал проход внутрь, и метким выстрелом пулеметчик безжалостно был убит. Все бросились ко входу в главное здание, именно туда должен был заехать поезд с грузом. Но локомотив был уничтожен, не получится тараном выбивать эту дверь. Придется минировать все входы. Паша искал глазами своего отца, но не мог нигде найти. Он потерял из виду всех родных людей, и впервые почувствовал настоящий страх.

Вдруг на плечо его водрузилась крепкая рука.

— Папа? — сказал Паша с надеждой, резко обернувшись.

— Я, — последовал спокойный ответ.

Они с папой крепко обнялись, сын не удержался и пустил слезу. Он спросил, не видел ли отец Веру, но получил отрицательный ответ. Остальные бойцы тоже не видели на территории молодую санитарку. Парень был потерян, разбит, в горле образовался гадкий комок, не дающий нормально дышать.

— Не дрейфь, сынок! Найдем твою невесту! Пойдем в поле искать и к лагерю. Был там? Еще раз! Пойдем-пойдем, тут и без нас справятся, — сильная рука легла на плечо Паши.

Они бродили и осматривали все вокруг. Перепаханная взрывами земля, трупы, куски раскрученного металла. Война катком смерти прошлась по этому полю. Паша обошел подорванный трактор и увидел тело мужчины без ноги, навалившееся сверху на девушку — это была Вера. Он тут же бросился на колени и стал стаскивать погибшего бойца. Сердце колотилось, слезы стали литься градом, не было сил сдерживать эти чувства. Руки дрожали. Он перевернул окровавленное тело возлюбленной, посмотрел на лицо, взял ее руку. И почувствовал пульс. Она была жива. Пуля, убившая партизана, прошла по такой траектории и на такой скорости, что ей лишь слегка задело бок. Она потеряла сознание, кровь шла, но не так сильно, чтобы лишить ее жизни. Паша забинтовал рану тут же, на месте, не без помощи отца, который подбежал к ним. Любимая была жива и это — главное. Вот, что крутилось в голове Павла в этот момент. На небе мерцали звезды, а вокруг в радиусе нескольких километров ни одной живой души. Мертвая тишина.

Вдалеке несколько зарядов сдетонировали, и проход внутрь был открыт. Главнокомандующий Федор Конюхов подошел к бойцам:

— Братья мои, будьте осторожны! Продвигайтесь и занимайте позиции, оставляйте проход остальным. Если видите безоружных — не стреляйте, но, если не сдаются и бегут — огонь по ногам. Они еще понадобятся нам. Наша задача — зачистить пространство внутри и взорвать тоннель, пока не подоспела очередная волна. Живо! Вперед!

В то время как все они заходили внутрь и вели стрельбу в помещениях, Паша сидел с Верой в лесной санчасти, держал ее за руку, поглаживал нежные и хрупкие пальцы, ждал, когда Вера придет в сознание. Отец не покидал их, сидел с автоматом в руках и оглядывался по сторонам.

Внутри высоченного бетонного здания, если бы работал свет, можно было бы увидеть огромную платформу у железнодорожных путей. Здесь стояли автоматические погрузчики, коробки. Именно тут проводились, видимо, ревизии грузов. Множество дверей в помещения разного назначения были по левую руку, железные ворота закрывали въезд в горный тоннель. Но самое главное — то, что вся описанная выше обстановка была усеяна вражескими военными. Они заняли все возможные позиции и проливали огонь на каждого, кто осмелился зайти внутрь. Пришлось закинуть на максимальное расстояние и во всех направлениях несколько светошумовых гранат, после пошли в ход и осколочные. Под прикрытием этого смертельного града с двух входов устремились вглубь смелые бойцы. Они расстреливали противников почти в упор, ориентируясь на фонарики, которыми последние старались подсветить хоть что-то в этих мрачных помещениях. Многие из бравых защитников Родины никогда не выйдут живыми отсюда.

Когда все было кончено, главнокомандующий партизанской армией — от которой, впрочем, остались лишь побитые, раненые, вымотанные осколки — распорядился минировать ворота туннеля. Взорвать их на удивление получилось, хоть и выглядели они сперва совершенно неприступными. Затем, когда в тоннель можно было наконец пройти, бойцы со взрывчаткой ринулись вглубь. Был подорван сразу в нескольких местах этот монументальный подземный коридор наружу. Своды рухнули, и густой столб дыма повис в воздухе. Внешний мир был отрезан. Все стихло, лишь пыль еще стояла в воздухе.

Были захвачены в плен несколько лиц в гражданском и десяток раненых солдат. Их было приказано связать и через час привести вместе с переводчиком к главнокомандующему для допроса.

Вера пришла в себя, когда уже светало. Она удивленно