— Оля, зачем так… Да еще по телефону. Сама знаешь, что, бывает, вклинятся и слушают чужие разговоры.

— Хорошо, лишим их этой возможности. Пока.

— До свидания, Оля… — не успел договорить он, как Ольга повесила трубку.

Сон все не шел. Ольга встала и закурила сигарету. Переоделась в халат. Вдруг быстро подошла к входной двери, открыла ее, вышла на площадку и подняла подстилку. Под ней лежали высушенные жаба и летучая мышь. Ольга курила, бездумно глядя на эту странную парочку.

Начала открываться дверь в квартире напротив. Ольга быстро опустила подстилку. Вышла старушка-соседка, поздоровалась и остановилась возле нее.

— Как там Глебушка? — спросила она.

— Нормально. Недавно была у него, немного попривык. Помните, рассказывала, что сильно болел, — теперь пошел на поправку.

— Слава тебе, Господи! Просто не верится: такой хороший паренек рос, всегда здоровался, вежливый такой — и чтобы убить человека?! До сих пор не верится. Родители такие хорошие были, жаль только, рано ушли из этой жизни.

— Все в этой жизни случается не так, как мы планируем.

— К сожалению, да. Вот у моих…

— Извините, — прервала ее Ольга, — я вспомнила, что должна позвонить на работу. В следующий раз обязательно продолжим. До свидания, всего вам хорошего. — Захлопнула дверь и прильнула к ней ухом с внутренней стороны.

Старушка что-то долго бормотала. «Шалава, чужих мужиков дома ублажает, пока муж там мается». У нее разыгралась фантазия или старушка в самом деле так о ней отозвалась? С сильно бьющимся сердцем она подождала, пока стихнут шаги старушки, и вновь открыла дверь. Веником смела высушенных тварей на газету и, брезгливо морщась, не поленилась вынести на улицу, в мусорный бак. Вернулась домой, вновь закурила сигарету. «Кто этот таинственный исполнитель? Судя по моему состоянию здоровья, он или она не новичок в этих делах. Начинать надо будет с села и обязательно разыскать Галю — уж я постараюсь ее разговорить и узнать об исполнителе. Впрочем, имя заказчика может оказаться неожиданностью, возможно, это кто-то из дальних знакомых, имеющих на меня зуб, та же Вика. Подобная месть в ее духе, и она полна авантюрного пыла ее осуществить. Итак, более важного дела у меня не должно быть, потому что это вопрос жизни и смерти. Мама не побереглась и теперь в могиле».

Ольга уже не сомневалась, что смерть Ульяны была вызвана отнюдь не естественными причинами.

Она вспомнила, как постепенно угасала ее мама. Вначале по непонятным причинам у нее появилась непрекращающаяся рвота с кровью и желчью, неожиданные позывы в туалет. У нее пропал аппетит, начали сыпаться волосы — предмет ее гордости! Да, у мамы сыпались волосы, как сейчас у нее! Это один и тот же исполнитель — ее «заказали», как и ее маму! Вдруг сильная тошнота согнула ее пополам, и она не успела добежать до туалета, как ее стало выворачивать наизнанку. Она рвала с кровью, как и ее мать. Больше сомнений не было никаких!

Обессилев, она опустилась на колени, вспоминая дальнейшее течение болезни матери: позднее появились сильные, с каждым днем усиливающиеся боли в районе селезенки и печени. Потом наступило самое страшное — она стала терять свою индивидуальность. Ослабела память, вплоть до того, что мать стала забывать самое элементарное, иногда вместо слов звучал только бессвязный набор звуков. Ее железная воля сошла на нет, она становилась все более и более беспомощной, появились признаки старческого слабоумия — раздражительность и сварливость, часто менялось настроение — от эйфории до глубокой депрессии. Она потеряла себя, была уже не в состоянии концентрировать силы для отпора врагу, превратилась в беспомощную жертву. Смерть духовная наступила раньше физической.

В последний вечер, когда Василий привез ее попрощаться с мамой, та лежала абсолютно безучастная ко всему происходящему. Она тогда сама нашла книгу Духов, которую мама берегла как зеницу ока, и вложила той в руки. Лишь это на какое-то время вывело ее из апатии, и в ее глазах проявился интерес. Она гладила книгу слабой старческой рукой и пыталась что-то сказать, но это уже было выше ее сил. Этот последний всплеск жизни ускорил ее конец. Когда Ольга взяла у мамы книгу, через минуту та тихо отошла в иной мир, избавившись от земных мук, в последний раз сжимая руку дочери. Обряд был соблюден. Ольга не знала, было ли это совпадением с легендой об обязательном обряде, сопровождающем смерть магов, но было странно, что мама, которая сильно мучилась, пока болела, так легко умерла.

Ольга встала и пошла приводить себя в порядок. Итак, решено: завтра она поедет на родину, в Ольшанку.

После неожиданной смерти Степана Ольга никак не могла выбрать достойный объект. С кем переспать — вариантов было предостаточно, но все это было несерьезно. Неожиданно для себя она сблизилась с бывшим врагом ее мужа — заместителем директора института Иваном Степановичем Варавой. Человек могущественный и склочный, постоянно плетущий паутину интриг, так что даже директор института боялся с ним связываться. Неизвестно, что толкнуло ее на эту связь: желание сделать могущественного врага другом для решения личных вопросов или отомстить Глебу из-за его нежелания встречаться с ней и принимать передачи. Скорее всего, и то и другое. С подачи Ивана Степановича ее включили в список участников конференции, которая должна была проходить через год во Франции, хотя ее научные достижения явно не дотягивали до такого уровня. Но кто захочет портить отношения с всесильным мастером интриг?

Чтобы приручить к себе этого человека, «грозу» института, Ольге даже не потребовалась магия, а лишь женская смекалка и интуиция, и теперь он был у нее «под каблуком».

В минуты откровения Иван Степанович признался Ольге, что никогда до нее не изменял жене. Она этому верила, потому что не встречала в жизни более закомплексованного и законспирированного человека. Того обуревали неведомые ранее чувства, наличие которых в себе он никогда не предполагал. Он всегда был рациональным прагматиком, и вот такая незадача. Он боялся признаться себе, что влюблен первый раз в жизни и, скорее всего, последний… Разум ему говорил, что Ольга использует его в своих корыстных целях, но он уже ничего не мог с собой поделать и соглашался на любые условия, только бы быть с нею. Иногда его даже посещали крамольные мысли о разводе с женой, но он их сразу гнал прочь, с каждым разом менее энергично.

Предположения Маргариты Львовны его встревожили, а разговор с Ольгой, ее нервозное состояние еще больше укрепили во мнении, что ее надо госпитализировать. Но как это сделать?! Не издавать же для этого приказ по институту — развеселятся все его сотрудники. Здоровье Ольги его очень обеспокоило, как никогда и ничье до этого. В свои сорок девять лет он имел двух взрослых дочерей, которые выросли незаметно для него, не создавая хлопот. Это произошло благодаря усилиям жены, также создавшей ему условия для карьерного роста. Он никогда ни с кем не был откровенен, оставаясь Штирлицем на работе и дома. Домочадцы ему платили тем же, поддерживая официоз в отношениях, наказывая безразличием. Находясь рядом с Ольгой, он с удивлением отметил, что ему хочется безудержно говорить, особенно о тех вещах, о которых, собственно, не рассказывают чужим. Вскоре не осталось ничего, чем бы не поделился с Ольгой.