– Достаточно! Гогоберидзе!

– Я, товарищ капитан!

– Откуда у вас столько формы? Месяц назад проверяли – столько не было?

– Ну… вот… сберег понемногу…

– Да? Вам бы в цирке фокусником выступать, отбою от публики не было бы! Старший лейтенант Городня!

– Я, товарищ капитан!

– Назначить нового старшину роты! Принять дела у Гогоберидзе, провести ревизию содержимого каптерки! Доложить мне немедленно по исполнению!

– Слушаюсь!

Старшину аж повело вбок, он даже пошатнулся. Однако это был еще не конец.

– Гогоберидзе!

– Я, товарищ капитан!

– Комплекция у вас с Леоновым одинаковая, так что отдайте ему свою гимнастерку. А его гимнастерку возьмите себе, отремонтируйте и дырки зашейте. Вечером доложите об исполнении старшему лейтенанту Городне. Предъявите ему сделанную работу. Выполнять!

На глазах у всех мы с Гогоберидзе поменялись обмундированием. Его гимнастерка оказалась мне впору. А вот он в моей одежке выглядел, мягко говоря, не очень. Ну что ж, жадность фраера сгубила…

– Разойдись!

И нас погнали на тренировки по штыковому бою. До обеда мы тыкали вязанки соломы винтовками с примкнутым штыком. Командовал этим занятием еще один лейтенант. Фамилии его я не знал, но за глаза его кликали Журавлем. Лейтенант действительно издали на него походил. Длинноногий и поджарый, двигался он как-то рывками. Однако дело свое знал, и инструктор из него был серьезный. Так что новая моя гимнастерка скоро промокла от пота. После обеда все повторилось. В итоге к ужину мы все еле волочили ноги. Судя по недовольному ворчанию бойцов, они относили эти занятия на счет плохого настроения капитана.

После ужина начал накрапывать небольшой дождь, и вся рота потихоньку перебралась в сарай. Я уселся у стены и собрался малость подремать. Стоило только закрыть глаза, как кто-то весьма нелюбезно заехал мне по сапогу. Рядом сдавленно крякнул Микляков. Открыв глаза, я увидел группу бойцов, человек шесть, которые стояли около меня. Игоря они бесцеремонно отпихнули в сторону, и сейчас он переминался с ноги на ногу метрах в шести от меня.

– Что стряслось, славяне? – не поднимаясь, спросил я.

– Поговорить надо бы, – неопределенно высказался один из них. – Выйдем?

В сарае стало неожиданно тихо, было слышно, как вдали в деревне кто-то работал пилой.

– Говори тут, у меня от людей секретов нету.

– Ну, как знаешь. Вопросов к тебе тут накопилось, пора бы и ответить, а?

– Это какие же ко мне вопросы есть? И у кого, если не секрет?

– А хоть бы и у меня, – выдвинулся вперед коренастый боец. Крепко сбитый, явно не слабак, движения плавные. Пилотку он предварительно снял и заткнул за пояс. Значит, предполагает, что может ее уронить? Почему? Вон и у других также пилотки за поясом. Драться собираются?

– Излагай.

– Ты бы встал, когда к тебе люди пришли, невежливо это – вот так сидеть, когда другие стоят.

– И ты садись. Да и другим тут места хватит. Это ж не я к тебе пришел, а вы ко мне. Если бы я вот так, не спросясь, к тебе куда-нибудь ввалился, да и без спроса уселся бы – был бы косяк.

– Грамотный?

– Есть чуток. Жизнь понимаю и с людьми говорить умею.

Коренастый усмехнулся уголками губ и опустился на корточки передо мной. Это ты на случай резкого вскакивания с места так приготовился? Вынужден тебя разочаровать – не выйдет. Глядя на него, и остальные расселись вокруг меня полукругом. Кто на корточки, а кто и просто на пол.

– Значит, так, дядя…

– Саша.

– Что?

– Дядей Сашей меня зови.

– Пусть так. Так вот, дядя Саша, есть к тебе вопросики у меня…

– Обзовись, кто таков.

– Так даже? Уважаю. Чалый я, в миру Игорь Севергин. Достаточно?

– Сюда-то как попал, откуда?

– Из тех ворот, что и весь народ. Тебе-то не один хрен?

– Должен же я знать, с кем рядом завтра в бой пойду. Вперед мне смотреть али назад оборачиваться?

– Ты еще до завтра-то доживи.

– Будь спок – доживу. Говори, коли пришел.

Вокруг нас потихоньку собирался народ. Никто не лез с вопросами, но напряженное внимание чувствовалось, наверное, даже и на улице.

– Повторю. Вопрос к тебе первый: чего ты не в свое дело лезешь?

– Это в какое же?

– А ты и не знаешь?

– Ты, Чалый, если по делу – то так и говори. А не базлай попусту. Язык-то, хоть и без костей, однако же и он устает.

– Лады. Когда позавчера умные люди по делу пошли, кто тебя за ними наладил-то? Да и чего ты в это дело полез? Ты-то там чего потерял?

– Там, это где же?

– Не прикидывайся девочкой, ладно? В медсанбате, дорогой. В нем самом. Тебе, морда рязанская, завидно было, что народ отдохнет чуток? Казенного спирта пожалел? Нам всем под пули завтра, а тебе спирта жалко!

– Никто меня туда не налаживал. Я, считай, вас всех от «вышки» спас. Не дал там особо побуянить, да и потом от Шумилы прикрыл.

– Не влез бы вовсе, так и этого бы не произошло. Мы-то тебе, как своему, налили со всем уважением. А уж как спас… это у Громова спросить надобно… Лады, понятно тут. А чего ты хорошего человека ротному заложил?

– Это Гогоберидзе-то? Ну, ты нашел хорошего. Жлобом быть не надобно. Коли посадили тебя обществу помогать – так тяни лямку и не пищи! Да и не закладывал я его. К ротному не ходил, не стучал. Сами же видели – не дернул бы меня ротный из строя, не было бы ничего.

– Он и сам жить умел, да и другим не мешал. А теперь сидит там какой-то долдон, поди подойди!

– Так, а от меня-то тебе чего надобно?

– А то, что за такие косяки, как твои, отвечать нужно. Смекаешь?

– Это ты у нас тут вместо прокурора, что ли? Значит, перед тобою мне отвечать надо, так?

– А хоть бы и так, тогда что?

– Ничего. Ты спросил, я ответил. Все вроде бы разъяснилось?

– Невежливый ты, дядя.

Я не заметил, какой он подал знак, но один из сидящих справа с размаху съездил меня по голове поленом. Вернее, это он так полагал, что по голове. Полено-то я у него еще раньше срисовал и во время разговора постарался сесть так, чтобы этот товарищ не сомневался в том, что вырубит меня с одного раза. Над головой у меня висел мешок, и так, чтобы ударить параллельно стене, он бы не смог. Поэтому он бил под углом, приподнявшись и нанося удар почти горизонтально. В момент удара я упал на бок, и импровизированная дубинка звучно долбанулась о стену. В следующий момент я вывернул ее из рук нападающего, попутно долбанув ему сапогом по челюсти. Перекат на бок – и другой сапог заехал в зубы одному из сидящих. Он в этот момент как раз вставал, так что положение его было весьма неустойчивым. Встающий рухнул на спину, и я перекатом ушел в образовавшуюся в полукольце брешь. Оказавшись, таким образом, за спинами нападающих, я «ласково» погладил одного из них поленом по плечу. Минус три… А что, ребятки, вы всерьез полагали, что сидящий на земле человек – легкая мишень? Вынужден вас разочаровать.