И вот мы снова в сарае. Двери не заперты, и можно выходить во двор. Но, прежде всего, надо хоть немного осмотреться.

– Слышь, – толкнул я в бок одного из «соратников» по самоходу. – Сидор мой где? Что-то не вижу его?

– Да вон он, у столба лежит.

– Где?

– Да вот же! – боец пнул его ногой. – Ослеп, что ли?

– Да, башка гудит, толком и не соображаю.

– И не говори, у меня тоже.

Так, теперь выберем уголок и присядем. Что там у нас в сидоре? Да и в карманах порыть надобно. Так… Красноармейская книжка. Рядовой Леонов Александр Павлович. Хм, и тут тезка попался. Девятьсот первого года рождения. Гражданскую войну, значит, застал. Интересно, что он, то есть теперь уже я, там делал? Руки у меня крепкие, мозолей нет. Телосложением бог не обидел. Не Геракл, но и не хиляк. Что там у нас еще? Спички, нитки, иголка. Всякая солдатская мелочовка, понятно, еще что? Бумаги? Хм… Ага, копия приговора! Так, за что ж меня сюда? Невыполнение приказа командира в боевой обстановке. М-м-да… Исчерпывающе, но непонятно. Какой приказ, в какой обстановке? Чего я там рогом упирался? Консервы, две банки. Фляга с водой, котелок, все. Оружия нет, патронов тоже.

Шум у ворот отвлек меня от размышлений. Что там? Кухня приехала. Ну, пожрать сейчас явно не помешает.

Стоя в очереди, я продолжал размышлять. Ладно, перенос удался. Хоть и криво, не в ту степь, но вышло. Что мы имеем с гуся? Факт вторичного переноса? Есть. Еще бы теперь и факт вторичного возвращения – было бы самое то. Попадание в нужного человека? А вот тут – облом. Полный и окончательный. Так что теорию академика можно закрывать. Не обеспечивает она нужной точности попадания. Как там меня называли – первооткрывателем? Ну, вот, буду я вам теперь первозакрывателем, дайте только назад возвратиться. А вот как это сделать? Лезть под пули? А что там Травников говорил? Перед возвращением у меня изменился сердечный ритм? То есть в любой момент я вернуться назад не сумею? Должны совпасть какие-то там условия? Какие же? И каков будет вывод? Один он будет – надо выжить. Когда там будет возвращение, да и будет ли оно вовсе, еще неизвестно. Так что будем жить! Желательно здоровым и не больным.

Получив порцию, я уселся на лежащие в углу двора бревна и принялся за обед. Судя по времени, завтрак я благополучно проспал. Или, вернее, провалялся в беспамятстве. Поэтому жрать хотелось весьма неслабо.

– Не помешаю, Палыч? – Ко мне подсел долговязый светловолосый боец. Один из «соратников»? Похоже. Был он весь какой-то помятый, что ли. Или от природы неуклюжий.

– Садись, место некупленое.

– Спасибо тебе сказать хочу.

– Хочешь – говори. За что?

– Ну, если бы не ты со своей готовностью к исполнению приказа, то Шумила нас бы еще в сарае пострелять мог. Запросто, с него станет.

– Старлей-то? Этот могет.

– Пацаны говорили, за ним такое уже водилось.

– Сам кто видел или сплетни?

– Из старого состава роты есть пяток пацанов. Они и рассказали. В атаку ребята вставать стремались, он и завалил двоих. И потом, на отходе уже, один ранен был, идти не мог, так он и его тоже… того…

– С какого бы хрена-то? С первыми двумя – понятно. А этого за что?

– Крикнул, что, мол, немца тут дожидаться будешь?

– Да… Надо от него подальше держаться, а то, не ровен час, ему еще чего в башку прилетит.

– Да уж скорее бы…

– Ты о чем это?

– А ты?

– Ты головой-то думай иногда, ладно? Ушей и тут хватает, и опомниться не успеешь.

– Ладно тебе, дядя Саша, чего ты к словам прицепился? Ты лучше скажи, что делать будем дальше?

– А у тебя что, вариантов до хрена? Куда ты отсюда денешься? Вон, за воротами вертухаи со стволами стоят, а мы тут сидим, за забором. Вот на фронт попадем, там и посмотрим. Глядишь, и повернется к нам фортуна передом.

– Кто повернется?

– Фортуна. Это богиня счастья такая была у древних греков. На кого посмотрит – тому и подфартит.

– И-и-и сказал! Где те греки и где мы?

– Ты, короче, давай по делу. Зря не баклань. Если есть что сказать – говори. Нет, так я жрать дальше буду.

– Слушок прошел. – Светловолосый оглянулся по сторонам и понизил голос. – Будто капитан для нас что-то особенное измыслил. Такое, что точняк на тот свет и отвалимся все разом.

– Так ить фронт, голуба! Тут каждый миг на бошку что-нибудь брякнуться может. И все – амбец! И придумывать специально ничего не надо.

– Доты помнишь?

– Какие такие доты?

– Здрасьте, приехали! Пять дней как там весь первый взвод лег!

– Вот когда тебе прикладом в лоб закатают, я тебя опосля этого и порасспрашиваю про что-нибудь эдакое. Память у меня отшибло чуток, понял? Что-то помню, а что-то нет.

– Ну, так бы и сказал…

Со слов белобрысого солдата выходило, что первый взвод нашей роты совсем недавно осуществлял разведку боем одной неприятной высотки. Высотка эта стояла на редкость удачно для немцев и крайне неприятно для нас. Немцы просматривали с нее всю нашу оборону и вглубь и по ширине – сколько глаз хватало. Судя по точному артиллерийскому огню, там сидели еще и артнаводчики. Вот командование и отправило первый взвод выбить оттуда немцев. Небывалое дело! Им даже обеспечили артподдержку! Правда, легче от этого не стало. Немцы успели оборудовать на горке дот. И похоже, что не один. Короче, назад никто не вернулся… Вот теперь на эту высотку хотят направить и нас.

– Хренасе… Надо будет с капитаном потолковать на эту тему.

– Да у тебя, похоже, не только память отшибло, но и соображаловку! Ты с кем говорить-то решил?! С этим?! Да ему на нас плюнуть и растереть. Нас положат, так новых пришлют!

– А за невыполнение приказа с него спросят! Это ты понимаешь?

– Ну, это тебе со своей старшинской кухни виднее, мы с начальством не общались, где уж тут?!

Так, похоже, что этот болтун кое-что про меня знает. Ну, держись…

Через полчаса я отпустил его за чаем, а сам остался сидеть, прикидывая и сопоставляя услышанное. Персонаж мой в прошлом был ротным старшиной. Судя по всему, мужик он был опытный и авторитетный. Воевать умел, и делал это уже не первый год. Вот на почве целесообразности некоторых поступков он и столкнулся с вновь назначенным командиром роты. Иными словами – помешал (непонятно, как) поднять роту в самоубийственную атаку на прорвавшиеся немецкие танки. Танки эти в итоге сожгли ПТОшники, а Леонов за это угодил в штрафную роту. Ходили слухи, что командир роты временно окривел на один глаз, но так это или нет, никто тут, естественно, не знал. Отчасти из-за этого меня и невзлюбил наш старший лейтенант.

Вернулся с чаем белобрысый – Игорь Микляков. Принес полный котелок и пару ломтей хлеба. Хм, с этим можно жить! Первую кружку я высадил залпом, уж больно во рту горело. Полное впечатление, что по горлу прошлись напильником. А вот уже вторую я пил неспешно, растягивая удовольствие.