Николаевич, что здесь делаете?» «Ну как, это же как бы… – и протягивает ему бумаги: – Вот, посмотрите там…» Аркадий попытался отказаться: «Да я вообще ни при чем! Дайте Бабуряну, он же руководитель делегации!» – «Ну я же знаю, зачем вы приехали. В общем, вот мы такой текст подготовили», – сразу же перешел к делу Казимиров.

«Текстом» оказался проект документа, Бишкекского протокола, в котором содержался призыв к прекращению огня и установлению перемирия. Это был политический документ, в котором выражалось намерение воюющих сторон остановить кровопролитие в ночь с 8 на 9 мая. И хотя против самого предложения прекратить огонь никто не возражал, по всем остальным пунктам возникли настолько серьезные противоречия, что в первый день стороны не смогли ни о чем договориться. А всю программу встречи, в том числе поездку на Иссык-Куль, запланировали заранее, причем по приглашению президента Акаева. Поэтому решили, что все поедут, но от каждой делегации останется по одному человеку работать над текстом. От Карабаха остался Гукасян и с ним помощник Карена, Ашот Бабурян, а все остальные поехали на Иссык-Куль отдыхать.

Споров было много.

Условия подписания соглашения, которые вдруг начал выдвигать Джалилов, представлявший Азербайджан на этой встрече, были неприемлемы для нас: например, они требовали, чтобы под протоколом стояла подпись Армении, заявляли, что участие НКР в этой встрече вообще неправомерно, потому что, дескать, она не является «стороной конфликта»! В крайнем случае соглашались признать Карабах «заинтересованной стороной»! Это казалось особенно удивительным с учетом того факта, что за 1993 год мы подписали напрямую, без участия Армении, десять соглашений о прекращении огня. Я могу предположить причину такой непоследовательности: теперь, когда дело шло к миру, они особенно опасались, что следующим шагом мы потребуем признания независимости НКР. И вот здесь Россия сыграла очень значительную роль: именно ее представители, Казимиров и Шумейко[78], настаивали на том, что Карабах однозначно является стороной конфликта и соглашение о прекращении огня должен подписать и Карабах.

Азербайджанская делегация пыталась продвинуть свой вариант соглашения, суть которого кратко можно передать так: «Они захватили наши территории, пусть вернут!» Но что значит «пусть вернут»? Вопрос территорий не может быть ни первым, ни единственным, ведь «прекращение огня» подразумевает целый комплекс последовательных шагов: приостановку боевых действий, отвод сторон, введение миротворческих сил по линии разграничения, демилитаризацию. Нужны меры, гарантирующие соблюдение прекращения огня и невозможность возобновления военных действий. И, только создав такие механизмы, можно переходить к обсуждению возврата территорий, увязывая их со статусом НКР. Эти вопросы Азербайджан вообще не собирался рассматривать. Их план подразумевал, что мы прекратим огонь, выведем войска, вернем территории – и все! Шумейко и Шеримкулов[79] предлагали создать миротворческие силы СНГ; Азербайджан не поддержал эту инициативу.

Обнаружились и курьезные расхождения: например, Джалилов требовал уравнять с нами в правах члена своей делегации Низами Бахманова, как представителя азербайджанской общины Карабаха. Бахманов действительно был карабахцем, но он не представлял ни парламентскую, ни какую-то иную структуру. Правда, в очень короткий период – всего несколько недель – он занимал пост мэра города Шуши, как раз накануне ее штурма, и эта должность оставалась высшей ступенью в его политической карьере.

Двое суток шла интенсивная совместная работа по выработке документа, который согласились бы подписать все, и к концу дня 5 мая, после изматывающих споров, все же удалось его подготовить. Бишкекский протокол, в котором содержался призыв к прекращению огня, подписали руководители Армении, НКР, посредники, но… неожиданно отказался подписать Джалилов. Свой отказ он объяснял весьма туманно: мол, не дали право подписи Низами Бахманову и вообще в целом итоговый документ не отвечает интересам Азербайджана. И это притом, что все два дня стороны только и занимались поиском взаимоприемлемого варианта соглашения и на словах Джалилов соглашался с получившимся текстом! Позднее выяснилась истинная причина этого отказа: оказывается, отправляя его на встречу, Алиев заранее запретил ему подписывать там какие бы то ни было документы без предварительного согласования с ним.

Завершилась встреча в Бишкеке тем, что все стороны, подписавшие протокол, согласились оставить Азербайджану право поставить свою подпись позднее, если он этого захочет. И действительно, через несколько дней, 8 мая, благодаря Казимирову, который прилетел из Бишкека прямо в Баку с этим документом, его подписал председатель Милли Меджлиса Азербайджана Расул Гулиев. Первый шаг – закрепление на бумаге намерения сторон остановить военные действия – был сделан.

В полночь 9 мая Карабах объявил о добровольном прекращении огня в одностороннем порядке. В ответ Азербайджан сделал аналогичное заявление. 9 мая при участии посредников началась подготовка к документальному оформлению прекращения огня. Договорились, что соглашение будут подписывать все высшие военачальники: со стороны Армении и Азербайджана – министры обороны, а от нас – главнокомандующий Армией обороны Нагорно-Карабахской Республики. Азербайджан выдвинул очередное условие: категорический отказ от совместной встречи с представителем нашей стороны для подписания соглашения. Решили действовать через посредников. Они подготовили три одинаковых документа и разослали их всем трем сторонам, чтобы каждая сторона подписала свой отдельный экземпляр. 9 мая подписал Мамедов, 10 мая – Серж Саргсян, 12 мая Самвел Бабаян подписал его от имени НКР. Эти три листка с одиночными подписями и стали соглашением о бессрочном прекращении огня.

В тексте соглашения содержалось обращение к Грачеву, министру обороны России, с просьбой провести совещание в Москве с участием военачальников всех трех сторон и согласовать технические детали: договориться о механизме прекращения огня, поскольку сам документ ни словом не упоминал о том, как будет происходить развод вооруженных сил конфликтующих сторон от линии соприкосновения, как будет создана зона безопасности. Отсутствовало решение о размещении в ней миротворческих сил или наблюдателей, не оговаривалось, какие меры контроля над ситуацией будут использоваться. Такая встреча по приглашению П.С. Грачева состоялась 16–17 мая 1994 года в Москве, но она ничего не прибавила к решению военно-технических вопросов, от которых по-прежнему уходил Азербайджан.

Подписание Бишкекского соглашения оказалось очень своевременным и для нас, и для азербайджанцев. Обе стороны были истощены длительными непрекращающимися боями. Мы поставленную перед собой задачу выполнили: вышли на ту линию соприкосновения, которую планировали. Провал же зимнего наступления Азербайджана и реальная угроза потери Тер-Тера (Мирбашир) сделали Баку гораздо более сговорчивым. Если бы мы заняли Тер-Тер, открылась бы возможность наступления на Евлах с двух направлений, с последующим выходом на Куру, и тогда мы могли отрезать северо-западную часть Азербайджана от остальной территории. В Азербайджане опасались, что мы пойдем дальше, а мы понимали, что любой наш выход дальше, во-первых, потребует новых ресурсов, которыми мы не располагали, а во-вторых, растянет линию фронта на восток, создав нам проблему ее удержания в будущем.