А что у меня было следующим в списке? Вроде «Бранденбургские изыскания». Мне ее посоветовала прочесть Наташа, она видела фильм по этому роману, а потом и его прочитала. Только предупредила, что роман не остросюжетный и даже слегка занудноватый, но дает прирост понимания мира и людей в нем. Ладно, и до него попробую добраться.

Кстати, Бранденбург – это как бы совсем недалеко, в него должен Берлин входить. Может, я уже даже иду по нему, если коридор трека идет на запад. Кстати, может, со мной подрыв случился уже в самом Бранденбургском герцогстве. Кто ж его знает, где тут его граница. Может, уже я в нем нужное мне изыскиваю. Сначала – мины, потом – жену. А что, интересно, искали герои романа в оном Бранденбурге? Или они искали порядочный сорт пива в пивной под названием «Бранденбург»? Ладно, пиво я когда-то любил, попробую оценить профессионализм автора в описаниях поиска и потребления «жидкого хлеба»[21].

Сколько я шел, сложно сказать. Трофейные часы при взрыве остановились, и не знаю, способны ли пойти вновь. А собственное чувство времени пасовало. Вроде как не устал, но явно не пару метров прошагал.

Поглядишь на темноту по сторонам – взгляд сквозь нее не проходит. Но мне стало казаться, что стена темноты… пульсирует, что ли? Или это мне кажется? Пульсирующая темнота – это что-то из области фантастики. Или дарк-фэнтези. Прямо готовое название для книжки. Поскольку я к писанию книжек никаким боком – значит, это все очередное проявление очередной контузии. Забудем эту иллюзию и потащимся дальше.

Но, тем не менее, иллюзия никуда не делась, а даже стала более явной. И чем это все пахнет? Или это не мина, а всего-навсего колебания яркости этого «постпфеннигового освещения»? Ну да, когда лампа гикнуться собирается, такое бывает. Неужели монетка тоже теряет силу? Тогда как бы мне не остаться в этой темноте без понимания, куда дальше двигаться.

Поскольку во тьме бывает всякое, я сбросил ремень автомата с шеи, чтобы удобнее было разворачиваться, если уж придется. Предохранитель давно снят. Вообще, если это какой-то коридор в подземелье, от стрельбы можно малость оглохнуть. Но деваться некуда: либо ушам плохо будет, либо чему-то другому.

Стало холоднее. И не просто так, а явно ощущается ветерок в лицо. Но освещение пока не изменилось. Но надо быть готовым к тому, что навстречу ударит не только ветер, но и свет. Так можно и глазам того-с. А чем можно их завязать? В противогазной сумке лежат запасные портянки. Ткань там не байка, а чуть поплотнее и размером побольше стандарта. Мы с Новомиром Лядовым добыли ее в цитадели в одном из казематов. Хватило на пятерых.

Но просто так идти мне стало скучно, и я начал высвистывать мотивчик. Откуда он взялся – не знаю. Помню, были в песне слова: «Били – не убили, жгли, да не спалили». Что за песня, откуда, кто ее знает. Жил я прежде в океане музыки, песен разных услышал, наверное, тысячи, и даже не на одном языке, так что все запомнить не удалось. Что-то в ней меня когда-то зацепило, и не прошла она совершенно мимо памяти. А сейчас тоже ложится на какие-то струны души. И даже ясно, на какие, хотя еще очень непонятно, что со мной и где я, но, если подвести итоги, то прошел я много чего, где меня тоже активно пытались убить, но выходило, к моему счастью, очень неудачно. Даже если я где-то в каком-то посмертии нахожусь, то, в общем-то, для вермахта незачет получается. Подумав так, я все же не стал продолжать эту мысль. Неудачная она вышла, пацанским бахвальством сильно отдает.

Шел я, шел и как-то неожиданно для себя вышел из туннеля на открытое место. Ну да, слева и справа – выложеные камнем откосы, над головой – какая-то каменная блямба, а впереди – явно открытое место. Ну, насколько это можно рассмотреть сквозь темноту, но темноту не специфическую, а обыкновенную, ночную, да и та явно собирается скоро закончиться.

Время явно перед рассветом, ночная прохлада чувствуется, но пока ватник вполне защищает от нее. Насколько я понял, этот выход, сквозь который я вышел, врезан в довольно приличный земляной вал. Чтобы не ломиться сквозь темноту, я решил подождать рассвета, а уже потом решать: что делать дальше.

Уселся так, чтобы вал прикрывал меня со спины, положил автомат на колени и принялся ждать. Есть уже хотелось всерьез, но я пока не спешил с этим – наступит рассвет, тогда и займусь. Было довольно прохладно и сыро, так что даже слегка замерз, ожидая света и наступления хоть какой-то ясности.

Вот теперь можно было подумать о Наташе, потому как в познанской круговерти о ней вспоминалось только иногда, в краткую минуту отдыха. А так все время чем-то голова занята – либо как немцев помножить на ноль и самому при этом избежать такой арифметики, либо какими-то работами. То ищешь подходящий шест для того, чтобы в следующем доме подать заряд взрывчатки повыше и подальше, то имущество получаешь и распределяешь… ну и, поскольку я сержант, на мне и другие функции лежат. Отделенный командир у нас Новомир, но и мне работа с личным составом доставалась, как и обучение двух новичков. Да… Хотелось заснуть, но я держался. Бодрствованию помогали крики сов – держали в тонусе, не давая смежиться векам.

Утро принесло свои сюрпризы. Вокруг никого, что даже радует, глаза к свету адаптировались, потому рассвет им не повредил. Выход действительно в валу, а в стороне есть еще один, передо мной метров сто свободного места, а дальше начинается негустой смешанный лес. Время года – либо поздняя весна, либо очень прохладное лето. Мне в ватном костюме уже немного жарковато, но еще не невмоготу.

Часы стоят, проклятые. Боеприпасов столько же, сколько и было, то есть два диска патронов и две «сталинградки». К парабеллуму три магазина. Подрывное имущество в наличии. Воды и чаю полторы фляги, из чего следует, что я гулял по темноте за треком довольно долго, ибо перед разминированием обе фляги были полны. Еды на день точно хватит. Небольшая баночка каких-то рыбных консервов (какие именно, не ведаю, ибо в датском языке не смыслю, понял только, что в масле, но если окажется в томате, то не смертельно). Запаса чая нет, но есть немецкий суррогатный кофе. Впрочем, этот еще не совсем суррогат, потому как некоторое количество натурального в нем все же имеется. Бывает и хуже. Сахар, пара бульонных кубиков, два сухаря и кусок хлеба с четверть буханки. Соль осталась в вещмешке и недоступна теперь.

Поставил греться воду в кружке, и пока она закипала, приблизился ко входу. Оттуда тянуло холодом. И ощущалась какая-то опасность, исходящая из черного провала входа, поэтому близко я не подходил. На войне быстро учишься нутром ощущать опасность и не ходить туда, откуда тянет ею, если нет приказа. А у кого натура недостаточно чуткая в этом смысле – увы, находит приключения на собственную пятую точку опоры. Порадовал себя сухарем и отчасти суррогатным кофе, упаковал вынутые пожитки.

Куда же идти? Хоть назад в проход, хоть вдоль этого вала, хоть через него – совсем не хотелось. Угроза там чувствовалась. А раз вал и входы в нем чем-то опасны, надо идти в противоположную сторону, то есть в этот лесок.