Внезапно свернул налево, пройдя мимо уличного газового фонаря, давно уже не работавшего, и зашел в дом, находящийся напротив нашего.

Я тронул девушку за плечо, привлекая внимание, и мотнул головой, предлагая идти за мной. На лестнице было еще темнее, я переставлял ноги на ощупь, пока не оказался на последних ступенях, перед небольшим холлом парадной, куда вели двери двух оставленных квартир.

Он вышел из соседнего здания как раз в тот момент, когда мы собирались покинуть укрытие. Я увидел его фигуру и аккуратно сделал шаг назад, одновременно поднимая карабин и упирая приклад в плечо, слыша за спиной осторожный шорох. Мюр, как и я, отступала.

Монстр пошел прямо на нас, стук его ботинок казался оглушающим, и я сдвинул предохранитель, мысленно благодаря Кроуфорда за его безумную щепетильность. Юэн всегда заботился об оружии и никогда не удовлетворялся заводской сборкой, предпочитая доводить каждую железяку до совершенства руганью, смазкой, надфилями и рифелями. Именно поэтому щелчка не последовало, рычажок сместился абсолютно беззвучно.

Мой палец напрягся на спусковом крючке, «кольцо»[69] мушки застыло на уровне головы ночного гостя, но я медлил. Помнил того парня из трюма. Промежуточный патрон и точность против живучести. А контаги, как я уже успел убедиться, самые живучие существа в нашем мире, и связываться с ними следует лишь в самом крайнем случае.

Он подошел настолько близко к дверному проему, что я наконец-то увидел его ботинки. Точнее, их отсутствие. То, что было его ступнями, больше напоминало копыта – вся нижняя часть ног ороговела и походила на матовый минерал. На нем было что-то вроде рваного плаща и несусветные тряпки, повязанные вокруг головы.

Эта «газель» процокала мимо, не став заходить и даже не посмотрев в нашу сторону. Кажется, мы выдохнули, лишь когда его шаги стали тише (судя по всему, контаги проверял дом на углу улицы).

– Он вернется, – сказал я Мюр, и она кивнула, соглашаясь со мной. – На открытых пространствах не задерживаемся.

Довольно сложная задача – бежать быстро и стараться делать это бесшумно. Мы переместились в дом, который уже посещал контаги. Первый этаж, второй, третий. Я осторожно заглянул в комнаты.

Ничего, кроме мусора и сгнившей от влаги мебели. То, что надо. Мы расположились возле окна с острыми зубьями битых стекол в раме, когда тот, кто искал нас, пошел на очередной круг поисков.

У меня была великолепная позиция, чтобы влепить ему пулю прямо в голову, и, будь это человек, я бы уже так и поступил.

Он пошел проверять наше прошлое убежище, и я сказал:

– Вот ведь настырный.

– Настырная, – поправила меня Мюр. – Это женщина.

Она продолжила наблюдение, а я сел, привалившись спиной к холодной стене, поставив карабин перед собой и опершись лбом об его цевье. Следовало хорошенько поразмыслить, как нам отсюда выбираться. Но конечно же Старая Академия не была предназначена для долгих раздумий. Мюр тихо застонала и сказала мне:

– Идет сюда! Не стреляй. Снова поднимем на уши весь квартал.

Она достала из ножен «меч», и по оплетке вокруг первой трети клинка я узнал «Мясника».

Когда мы погрязли в окопной войне, в ход шло не только то, что стреляло, сжигало и травило, но и что рубило, кололо и дробило. Винтовки со штыком не всегда оказывались эффективны в узких пространствах, поэтому солдатский гений искал свои варианты для рукопашной бойни. Начиная от траншейных дубинок: палок, оббитых гвоздями, стальных стержней с накрученными на них гранеными гайками, молотков, одноручных кувалд или тяжелых гаечных ключей – и заканчивая всевозможными ножами, тесаками и трофейными искирскими мечами. В последний год войны наши мозговитые ребята из Научно-технической лаборатории Министерства обороны придумали «Модель-А», которую в пехоте прозвали «Мясником».

Стальной уродец для штурмовых инженерно-саперных отрядов скрывал в рукояти микрокапсулу с моторией. После ее активации тесак жил всего лишь несколько секунд – этого хватало на пару ударов до того, как освобожденная энергия плавила клинок, превращая его в огненные капли. Но этих двух ударов хватало не только для того, чтобы одним движением разрубить человека от макушки до паха, но и перерубить ствол пушки, словно тот был слеплен из грязи. В руках у «кротов» «Мясники» были не только инструментом, с легкостью уничтожающим преграды на пути наступающей пехоты, но и страшным оружием.

Не знаю, с какого военного склада девчонка украла его, но сейчас он был нашим спасением.

– Я справлюсь лучше, – тихо сказал я, и она, поколебавшись, отдала мне «Мясника», забрав карабин себе.

Я провел большим пальцем по шершавой рукояти, подцепил ногтем медную крышку, скрывавшую под собой ледяную кнопку, слыша, что шаги раздаются уже под самыми окнами. Контаги стала подниматься по лестнице, и громкий цокот бил по ушам точно набат.

С улицы раздалась тягучая песнь:

– Уйди-дуй-ди-дууу!

Она была низкой, грозной, столь жуткой и странной, что волосы у меня на голове встали дыбом. Топот с лестницы теперь уже нельзя было назвать неторопливым. Контаги убегала. Я увидел ее темный силуэт, несущийся по улице, свернувший за угол здания с развалившимся верхним этажом и частично разрушенной крышей.

– От окна! – приказал я девушке.

Мы бросились в дальнюю комнату, уселись в самое темное место, точно нашкодившие дети, прячущиеся от родителей.

– Уйди-дуй-ди-дууу!

Теперь оно раздалось под самыми окнами, и спустя миг ему ответили:

– Уйди-дуй-ди-дууу!

Мы с Мюр посмотрели на потолок. Грохот шагов по крыше, прямо над нашими головами, доказал, что мы не ошиблись.

Несколько существ пробежали по улице, гортанно кашляя. Я не стал искушать судьбу и шевелиться, не говоря уже о том, чтобы смотреть, что там происходит. Те, кто заставляют убраться контаги, не лучшие экземпляры для завязывания нового знакомства.

Наконец трубный охотничий глас потерялся среди кварталов безлюдного района, и я разжал пальцы на рукоятке, с удивлением отмечая, насколько они напряжены.

– Порой я думаю, что именно эта Риерта настоящая, а та, среди чистых улиц и магазинов Бурса, – лишь сон из прошлого. – Девушка вытянула ноги, поставила карабин на предохранитель. – Ты бывал здесь, Итан?

– Нет. А ты?

– Однажды. На самых окраинах. Отсюда будет сложно выбраться. Мы очень далеко от обжитых районов.

Я понимал, о чем она говорит. Старая Академия – большая территория с довольно плотной застройкой. В прошлые годы здесь жило много людей, и место считалось престижным до той поры, пока уровень озера не поднялся и часть острова Рассвета не оказалась затоплена, после чего появились Утонувшие кварталы. Тогда богатые перебрались в Бурс, Рынок, Новую землю и Сады Маджоре, а сюда стали заселять тех, кто победнее – жителей из Горохового Супа, Угла и Светляков. Но в конце концов Старую Академию пришлось оставить, когда Брайс, Белджи, Баллантайн, ну и Хенстридж, конечно, только-только отстроили фабрику мотории на Закрытой земле.