Как вдруг услышал: «Айга!». Это был знакомый голос, я его сразу узнал! И так же сразу обернулся…

И действительно увидел Хальдера! Хальдер – в своем привычном одеянии – сидел в почетной нише на высокой массивной скамье. И я, признаюсь, тогда довольно сильно оробел, хоть Хальдер был такой же, как всегда, ничуть не изменившийся. То есть как будто бы и не приезжал к нам руммалийский посол… а после не было всего того, из-за чего Хальдер умер…

Вот только его меч, лишенный ножен, был, совсем не по его обычаю, просто заткнут за пояс. И еще: лезвие этого меча необычно ярко сверкало. Увидев такое, я сразу же вспомнил, что оно так же сверкало тогда, когда я убивал посла. А теперь Хальдер будет убивать меня! Вот о чем я тогда подумал! Но в то же время я не стал отступать назад или, тем более, хвататься за свой меч и защищаться. Я тогда просто стоял и ждал, что будет делать Хальдер. Я тогда был ко всему готов…

А Хальдер сделал вот что: встал, подошел ко мне… улыбнулся и обнял меня, как обнимают сыновей. И он не отпускал меня довольно долго. Я не удержался и шепнул ему:

– Прости!

– Э! – также шепотом ответил Хальдер. – Разве теперь это важно? Куда важнее вот что: как ты попал сюда?

Вначале я подумал, что я ослышался. Потом я подумал, что он насмехается надо мной. Но вид у Хальдера был очень серьезный. И тогда мне стало очень жарко! И я не своим голосом сказал:

– Но ты ведь звал меня!

– Я?! – удивленно спросил Хальдер и даже отстранился от меня, чтобы лучше меня видеть. И повторил: – Я тебя звал? Когда?!

– Когда ты уходил на корабле, – слишком поспешно сказал я. – Корабль горел, а ты встал со скамьи и начал призывать меня. Вот я и пришел.

Он помрачнел, задумался… А после, склонившись ко мне, прошептал:

– Как это было? Только коротко!

Я ему коротко и рассказал о том, как он горел, а после о том, что мне сказал Белун. Хальдер опять долго молчал, а после опять шепотом сказал:

– Твои боги изгнали тебя. Но я не знаю, за что. А ты знаешь?

Я молчал. Он тогда еще немного подумал и спросил:

– Где мои ножны?

Я приоткрыл полу плаща. Мой меч был в его ножнах. Но вот что удивительно: те странные значки на них почему-то светились. Хальдер спросил:

– Ты что, пытался их прочесть?

– Да, – сказал я.

– Вот и ответ! – очень сердито сказал Хальдер. – А я предупреждал тебя! И ты дал мне слово! А сам…

Но тут он замолчал и осторожно осмотрелся. Потом тихо сказал:

– У нас еще будет довольно времени, чтобы все как следует обговорить…

И тут вдруг закричал петух. Все сразу оживились.

– Пир! Пир! – послышалось со всех сторон.

И на столах, которые еще мгновение тому назад стояли не накрытые…

Чего теперь там только не было! И всякие хмельные вина, и самая сытная снедь – всего этого теперь там было полно. Собравшиеся двинулись к столам, с шумом расселись. Сели и мы – но не с почетной стороны, а с краю, возле боковой стены, потому что так захотел Хальдер, а я с ним не спорил. И когда подняли рога и возгласили «за мечи», Хальдер шепнул, чтобы я не пил до дна, и я его в этом послушался. И «за врагов» я тоже не допил, и даже «за друзей». Хальдер сказал:

– За тех и за других еще допьешь. Но за другим столом!

А здесь, то есть за тем столом, за которым мы тогда сидели, уже заспорили, кто из собравшихся достойнее других, кому сесть во главе и вести пир. Хальдер молчал. Молчал и я. Зато сидевший слева от меня встал и сказал им всем:

– Я – Доргильс Гром! В прошлом году, на Гиблых Островах, я сжег шестнадцать кораблей – и, значит, здесь нет никого достойнее меня! Я, помнится, тогда еще велел…

И он взялся рассказывать о том, какие это были корабли и сколько на них было воинов, и кто там был чей брат, и кто чей сын, внук или даже правнук…

Но Доргильса не стали слушать, зашумели.

– Хей! – крикнул кто-то из сидящих. – Хей! Острых мечей!

И мы еще раз выпили. И сразу после этого встал уже новый рассказчик. Он говорил, что он еще храбрей, чем Доргильс. Ибо там, откуда все они пришли, он дважды бил Доргильса в море, а после так же дважды разорял его усадьбу. Он так же разорял и другие усадьбы, и топил другие корабли, не только Доргильса – и начал поименно называть, чьи именно. С ним сразу стали спорить, уличать его во лжи. Крик за столом поднялся уже нешуточный. Я посмотрел на Хальдера. Хальдер слушал спорщиков и улыбался, а иногда даже кивал. Казалось, будто он со всеми соглашается. А они уже наперебой выкрикивали здравицы и пили, спорили и снова пили, спорили, и, уже крепко захмелев, гневались все сильней и сильней и слов уже не выбирали. Также и за другим, за соседним от нас столом, стоял точно такой же крик. И также куда ни повернись, всюду по всему Чертогу тогда были слышны только гневная брань и такие же гневные возгласы! Но, честно скажу, мне до всего этого не было никакого дела. Я же тогда думал о том, что я совершенно напрасно явился туда, ведь Хальдер же сказал, что он не звал меня. И, что еще хуже, он еще добавил, что он здесь совсем не при чем, а что это мои боги изгнали меня. То есть, так думал я тогда, Хальдер теперь может быть собой очень доволен – он же мне так сильно отомстил, что сильней и придумать нельзя! Ибо что еще может быть хуже того, когда тебя изгнали твои боги, и теперь ты у чужих богов, а так как здесь еще и нет смерти, то, значит, тебе отсюда никогда не вырваться! Вот о чем я тогда думал и был очень мрачен. И вдруг Хальдер спросил:

– А ты чего молчишь?

– А что мне говорить? – гневно воскликнул я. – Да и кому?

– А ты не им, мне расскажи, – очень спокойным голосом ответил Хальдер. – Мы же давно с тобой не виделись. Думаю, ты теперь сможешь поведать мне много любопытного. Итак, ты говорил, что это я призвал тебя сюда. Вот с этого, пожалуй, и начнем. Я слушаю!

Вначале я очень хотел закричать на него. Потом я хотел напрямую сказать ему, что он насмехается надо мной. Но вид у Хальдера был очень серьезный, а его глаза очень внимательно смотрели на меня. Когда-то, вспомнил я, когда я был еще совсем маленьким, он точно так же смотрел на меня и говорил, что гневаются только те, кто хочет таким образом напустить на себя хоть немножко смелости. Вот о чем я тогда вспомнил! После чего усмехнулся и начал рассказывать с того, как я взял его меч и спустился к послу. Потом о том, как из Забытых Заводей прибыл корабль, потом как он горел. Потом о бунте Верослава, потом о Лузае, о рыжих и уже о Граде Гортиге. Я говорил и думал: пусть слушает! Пусть знает, кто я такой – что я совсем не смердич, как он думает, а настоящий ярл! Отважный, грозный ярл! И я продолжал говорить! Мне уже самому хотелось рассказать ему обо всем со всей возможной подробностью! А за окнами уже начало темнеть. А я рассказывал! В нашей горнице, вдоль стен, уже сами собой зажглись светильники. А я рассказывал! И тут же, за нашим столом, все они тоже говорили – уже все разом, и спор у них становился все громче и все непримиримее…