Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А что между нами? — прохрипел я, глядя на нее сверху вниз, мои ладони все еще были прижаты к ее щекам, мое тело прижимало ее к себе.
Она облизала губы, и я потерял дар речи. Я наклонился и поцеловал ее, впиваясь в эти пышные губы. Когда я снова отстранился, я прорычал.
— Между нами больше ничего нет, Грета. Ты не позволила этому быть — Я встал с жесткой улыбкой. — Не доверяй мне снова спасать тебя.
Я потер лицо, чтобы вернуться в настоящее. Это был единственный поцелуй в мою брачную ночь. Я издал резкий смешок. Однако я трахнул свою жену, когда вернулся домой в мокрой, залитой кровью одежде. Гнев подстегивал трах с обеих сторон. Крессида впилась ногтями во все еще нежный шрам от моей ножевой раны, пуская кровь, ее глаза полыхали ненавистью, которая только усилилась, когда я вырвался до оргазма и кончил на собственный живот. Я не хотел, чтобы Крессида забеременела.
Было только четыре утра, но я никак не мог уснуть, поэтому оделся и поехал к родителям. Папа тоже не спал. С тех пор как мы объявили войну Каморре, его ночи были такими же бессонными, как и мои. Как и у Каморры, у нас теперь было слишком много врагов и ни одного настоящего союзника. Даже если действия Греты не остановили войну, они ее отсрочили. Никто не погиб той ночью, особенно Изабелла, или Джанна, или Грета.
Я вошел в дом с помощью запасного ключа. Папа забрал его у меня на следующий день после инцидента на мосту и почти полгода почти не разговаривал со мной, но настойчивое посредничество мамы в конце концов вернуло нас друг к другу. Как и ожидалось, из-под двери в папин кабинет пробивался тусклый свет и я направился туда. Он уже должен был видеть, как я подхожу к входной двери через камеры наблюдения. Я не постучал, прежде чем войти. Отец сидел за своим столом, склонившись над несколькими картами, с мрачным выражением лица. Наш последний транспорт с наркотиками был остановлен Каморрой в Техасе.
— Пока Корсиканский союз продает нам наркотики, мы будем довольствоваться остановкой транспорта то тут, то там. — сказал я, опускаясь напротив отца.
— Мы платим вдвое больше за то же самое дерьмо.
Это была правда. Корсиканский союз покупал наркотики у русских, перевозил их на свою территорию во французской части Канады через Аляску и продавал нам по двойной цене. Наши клиенты были в отчаянии, поэтому они все равно покупали наркотики по завышенным ценам, но русские пытались продавать на нашей территории более дешевую продукцию.
— В конце концов, Каморра больше не будет уделять столько внимания нашим транспортным маршрутам.
На щеке отца дрогнул мускул.
— Если бы мы убили Римо и остальных той ночью, нам было бы лучше .
— Невио убил бы Джианну и Изу. Он бы и глазом не моргнул. Я не вижу, как это могло бы улучшить наше положение .
— Мне было бы приятнее спать, зная, что я убил Римо Фальконе. — сказал папа.
Я ничего не сказал. Взгляд Греты, когда я повернулся к ней спиной после того, как вытащил ее из реки, всплыл в памяти без приглашения. Я не разговаривал с ней с той ночи и старался не думать о ней — что было почти невозможно.
Раздался тихий стук, и мама заглянула внутрь, ее лицо омрачилось беспокойством, когда она увидела нас с папой. Но беспокойство стало ее постоянным спутником в последние двенадцать месяцев, в основном из-за Джанны и Изы. Джанна была своей обычной язвительной личностью, что, вероятно, было притворством, но Иза определенно изменилась, стала тише, еще больше одержима своими вымышленными мирами и шахматами.
— Тебе нужно поспать. — пробормотал папа.
— Тебе тоже.
Он откинулся в кресле и Мама вздохнула.
— Как долго еще ты хочешь продолжать войну?
— Некоторые вещи неизбежны.
Печаль на ее лице усилилась, но она кивнула. Я знал, что она скучает по Фабиано и особенно по Авроре. Она ушла, вздрогнув. Мне было неприятно знать, что она будет плакать из-за сложившейся ситуации.
Папа встал.
— Я поговорю с ней. — У двери он приостановился. — Может быть, тебе стоит вернуться домой.
— Где это?— спросил я с горькой улыбкой.
Грета
— Я хочу домой, Невио, — прошептала я, дрожа, потирая руки.
Обычно я любила ночной Вегас, но в этой части города чувствовался голод и жадность, от чего мой пульс учащался.
Невио опустился передо мной, темные брови сошлись вместе.
— Сейчас?
— Сейчас, — прохрипела я. Я не должна была просить их взять меня с собой, даже если Невио обещал, что они ищут караван только для того, чтобы купить сегодня. Я не осмелилась спросить его, зачем им нужен караван, я научилась не задавать лишних вопросов, когда дело касалось ночных дел моего брата. Некоторые вещи лучше не рассказывать, например, что случилось в ту ночь, когда он похитил двух женщин, а Амо спас меня от смерти.
У меня сжался живот. В ту ночь Невио нес меня к машине, прижимая к груди, как ребенка. При этом он не бросил ни одного взгляда на Амо.
Массимо подал Невио знак со своего места на вершине забора, окружающего свалку.
— Еще одна остановка, хорошо? Здесь у них нет того, что я ищу. — Невио поискал меня глазами. — Ты его переживешь.
— Знаю.
Невио встал и протянул руку, которую я взяла и позволила ему поднять меня на ноги.
— Пойдем. Все, что имеет значение — это наша семья, Грета, и мы всегда будем рядом с тобой.
Я ничего не сказала. Я не хотела говорить об Амо с Невио. Я ни с кем не говорила о нем. Мне было достаточно больно от того, что каждую ночь я видела его лицо в своих снах.
Невио оттащил меня от свалки, когда Массимо спрыгнул с ограждения, а Алессио вернулся за руль.
Невио обхватил меня за плечи, когда мы устроились на заднем сиденье.
— Куда мы едем? — спросил
Алессио с переднего сиденья.
— Поедем к Иванову. Когда
