– А что произошло после того, как кость твоей бабушки срослась? Ты смогла выбрать, какой из твоих путей уцелеет? – спрашивает Джейси.

Я качаю головой:

– Поначалу я вообще не знала, что было на другом моем пути – мне удалось выяснить это только потом.

Она морщит лоб:

– А разве в случае с Лэтамом дело обстоит по-другому? Возможно, кости срастутся не так, как он ожидает, и тогда прошлое останется неизменным.

Это тот же самый вопрос, который гложет и меня. Но вряд ли он собирается дать костям срастись безо всяких препятствий. Я думаю, как далеко друг от друга находились половинки той кости в питательном растворе. Как будто он хотел сохранить силу бабушкиных костей, но не желал позволить им срастись до того, как у него появится возможность предопределить исход.

То, что он сломал кости моей бабушки, а не матушки, не случайно. Поскольку бабуля была Заклинательницей Костей с Ясновидением Первого Порядка, ее кости должны обладать большей силой для гаданий о прошлом. А кости матушки особенно хорошо подошли бы для того, чтобы узнать, как изменения, происходящие в прошлом, скажутся на будущем.

Джейси склонила голову набок, все еще ожидая, когда я отвечу на ее вопрос.

– После того как он убьет меня, он сможет выбрать любой из путей, – объясняю я.

Мне присуще Ясновидение Второго Порядка – Лэтам использует мои останки для того, чтобы решить, как именно кости должны срастись в настоящем.

* * *

Я решаю воспользоваться моим следующим учебным сеансом с Наставницей Кирой, чтобы попытаться увидеть Лэтама.

Мы с ней уже перешли к более трудным заданиям и более сильным костям. До сих пор я постоянно сдерживала себя, опасаясь показать ей, что я умею куда больше того, что мне положено уметь. А также боясь, что Кира попросит меня показать ей верхнюю часть моей левой руки и обнаружит, что все это время у меня уже имелась метка мастерства – и что у нее три угла.

Но я не могу позволить себе шифроваться и дальше. Чтобы получить шанс на победу над Лэтамом, мне необходимо идти на риск. Не заботясь о последствиях. И почем знать – быть может, Кира и есть предательница, которая работает на Лэтама.

Когда она высыпает в каменную чашу набор кошачьих костей, я уже готова.

– Сегодня у учеников-Косторезов начинается изучение новой темы, – говорит она. – И я хочу, чтобы ты рассказала мне, над чем они работают. Причем как можно подробнее.

Я покусываю нижнюю губу, уже пытаясь настроиться на то, чтобы увидеть Лэтама, и смотрю, как Наставница Кира зажигает благовоние.

Она похлопывает меня по плечу, неправильно истолковав мое беспокойство.

Я высекаю огонь и поджигаю кости. Затем переворачиваю чашу и высыпаю их на кусок бархата, расстеленный передо мной. И закрываю глаза. Сначала я быстро заглядываю к Косторезам и обнаруживаю, что они занимаются изготовлением предметов домашнего обихода – чаш, самих собой наполняющихся водой, пока тот, кто пьет из них, не утолит свою жажду; факелов, светящих без пламени; мисок, в которых пища остается горячей, пока ее не подадут на стол. Никлас сидит за одним из столов, вырезая тонкие стрелки костяных часов. Его темные волосы то и дело падают ему на лоб, и он запястьем убирает их с глаз, ни на миг не откладывая свой резец. На нем я задерживаю свой взгляд немного дольше, чем на остальных. Убедившись, что я разглядела достаточно подробностей, чтобы удовлетворить Наставницу Киру, я переключаю внимание на то, чтобы увидеть Лэтама. Без его крови это будет намного, намного труднее, но, если мне удастся в достаточной мере сосредоточиться…

В моей памяти возникает его образ – лицо с резкими чертами, темные волосы с проседью, улыбка, мигом превращающаяся из искренней в сочащуюся издевкой.

Но несмотря на то, что я представляю его совершенно ясно, мне не удается его найти. Я думаю о кулоне, лежащем в моем кармане. О защитной магии. Из гаданий о своем другом пути я знаю, что к моменту моего прибытия в Замок Слоновой Кости Лэтам уже использовал ее. Вероятно, мне нужно попробовать посмотреть на него в прошлом. Вряд ли можно увидеть его в настоящем.

Я пытаюсь найти такие узловые точки, которые связывали бы его и меня – мой дом в Мидвуде, корабль, на котором он в моем видении разговаривал с Декланом несколько месяцев назад, – но в этих воспоминаниях столько боли, что мой разум восстает.

Я вдыхаю полной грудью и пытаюсь погрузиться в видение. Мне нужно узнать побольше, чтобы проникнуть в его замыслы, понять, что он хочет сделать с костями моей бабули. Где-то на краю моего сознания всплывает фасад давешнего магазина.

Я сосредоточиваюсь на нем, и он сразу же меняет вид.

Облупленная краска исчезает, уступив место новенькой, белоснежной. А вот и вывеска – затейливая золотая вязь. «Perfectly Tuned» – «Превосходная Настройка».

На тротуаре перед магазином стоит юный Лэтам – пожалуй, ему примерно столько же лет, сколько мне сейчас. Его волосы куда короче, чем тогда, когда я видела его прежде, и в них нет седины. Его так гложет острое, мучительное беспокойство, что он сам не свой. Вот он делает глубокий вдох и отворяет дверь. Слышится звон колокольчика, срабатывающего от нажатия на дверную ручку. Внутри магазин выглядит прелестно – синие стены, паркетный пол, множество самых разных музыкальных инструментов, выставленных на полках и столах.

В маленьком торговом зале хлопочет женщина, напевая себе под нос. Она высока и поджара – никаких округлостей, одни углы. Когда Лэтам входит, она поворачивается и смотрит на него с улыбкой, которая смягчает ее лицо:

– Лэтам. Какой приятный сюрприз!

– Здравствуй, матушка.

– Что привело тебя сюда в разгар дня?

В Лэтаме вспыхивает раздражение – но почему? Почему его мышцы так напряглись, почему на его шее вздулись вены?

– Я хотел узнать, представился ли тебе случай поговорить с отцом? – осведомляется он. Его голос звучит вежливо, почтительно – ничего не выдает бушующую в нем бурю чувств.

Его мать берет тряпку и начинает вытирать пыль с одного из столов. Она избегает смотреть ему в глаза.

– О чем?

Его охватывает такая лютая ярость, что я уверена – сейчас он взорвется. Но он сдерживает ее, усилием воли гасит все свои эмоции, словно задувая свечу.

– Об Эвелине. Ты обещала мне, что поговоришь с ним, чтобы он разрешил мне остаться сопряженным с ней.

Его мать отмахивается от его вопроса, будто от надоедливой мухи:

– Эта девушка тебе не подходит.

– Разве это решаю не я? – Его тон нарочито бесстрастен.

Она похлопывает его по руке.

– Пусть это решает судьба, хорошо? Если вы и впрямь предназначены друг для друга, все образуется.

Он смотрит на нее, не веря своим ушам. Потому что судьба уже все решила. Но его родителей ее решение не удовлетворило. Они ссылаются на судьбу только тогда, когда она согласна с тем, чего хотят они сами.