Так проходили дни: процедуры, вебинары личностного роста, зеркальце – АК-47. Константин, будучи в курсе, что он – мразь, никак не проявлял себя, – оно и к лучшему! Им двоим пока нечего друг другу сказать. Зато неожиданно заговорило зеркальце. Средь салатово-бирюзового спектра вдруг проступил фиолетовый дымок. Он окружил собою зеленоватые оттенки, и те вдруг трансформировались в золотисто-желтые. Марианне мгновенно передались переживаемые Акимом, доселе неведомые ему готовность действовать, решимость, азарт, но к ним ложкой дегтя примешивались опасные старые знакомцы – легковерие, податливость, внушаемость. Кроме того, фиолетовые вкрапления перемещались на зеркальном фоне отдельно, держались сами по себе, независимые и чужеродные. Во всем этом угадывалось постороннее присутствие, настораживающее непредсказуемостью.

Делать нечего – пришлось прибегнуть к помощи специалиста, заглянуть дальше самостоятельно Марианне было не под силу. Удивительно, но, на счастье, медиум Илья Седых до сих пор проживал у Галины, что позволяло избежать контакта с Константином, в данном случае крайне нежелательного. Дома у Гали все оставалось по-прежнему: обои те же, дети носятся, кричат, с кухни тянет только что приготовленным борщом, в коридоре – пакет с мусором на вынос.

Но что-то все же изменилось: комната, куда подруга провела Марианну, показалась словно объемнее, шире, посреди сумрачного осеннего дня ее наполнял свет. Как не быть свету, когда в кресле, закинув ногу на ногу, с книжкой в руках сидит Илья – спокойный, довольный, всем своим видом излучающий радость. От нервного, постоянно дерганого медиума с воспаленными глазами не осталось и следа. «Он указал воронам дорогу к Вихрю, и они забрали Элизиум, – вспомнила Марианна, тут же подумав: – И хорошо, он избавился от тяжелого груза, и это пошло ему на пользу».

Но мизерная червоточинка все же мешала радоваться наступившей в Илье перемене. Впервые за время, прошедшее со дня судьбоносной поездки за статуэтками, Марианна задумалась о Вихре. Двадцать два старших аркана, наверное, скоро соберутся все, если уже не все в сборе, остальных приведет Вихрь, и тогда еще пятьдесят шесть людских душ канут в небытие, а их место займут захватчики-бесы. И она, и Аким – одни из первых двадцати двух, а значит, сопричастные, значит, виновные. Марианна зажмурилась, загоняя никчемные мысли в дальний угол, и распахнула ресницы, вспомнив, зачем явилась сюда – выяснить, что происходит с Акимом, – с радужным будущим ее собственной души творилось неладное, и благодушно настроенный медиум должен был помочь выяснить, откуда ждать беды.

Итак, когда после всех приветствий Галина пригласила к столу на чашечку чая, Марианна заговорила о насущном:

– Илья Вадимович, вот зеркальце из коллекции Тимура Сардоковича, припоминаете? – С этими словами Марианна извлекла из черного кожаного футляра миниатюрное зеркальце с откидной крышкой и протянула Илье.

– Это что, пудреница? – спросила Галина.

– Не совсем, – ответила Марианна, внимательно наблюдая за реакцией медиума.

Илья с минуту созерцал отражение. Затем, сдвинув брови, заговорил:

– Боже, опять! – не выдержала Галина, раздраженно покосившись на собеседников, для которых она сама словно перестала существовать.

– В зеркале кто-то еще? Мальчик не один? Я угадала? Что за подруга? Откуда она взялась? – сыпала вопросами Марианна.

Словно не слыша, медиум продолжал гнуть свою линию:

– Что сделать? Зеркало отдать мальчику, Акиму? Поняла. А как тогда я буду наблюдать?

Вдох-выдох – тонкие пальцы медиума сложили «пудреницу». Он смерил подруг прежним, бесконечно усталым взглядом, сразу как-то сник, словно только пробежал марафон, и больше не произнес ни слова.

Но Марианна сумела уловить зашифрованный в стихах смысл. Над деталями предстояло поразмыслить, но суть она поняла.

– Видишь, до чего ты человека довела! – укорила подругу Галина. – Сил лишила. Что ты, что Костян – одного поля ягоды. Стресс один от вас. Пойдем, отдохнешь! – обратилась она к Илье, и тот, как маленький ребенок, послушно последовал за Галей в комнату.

– Прости, прости! – виновато произнесла Марианна. – Я же забыла его поблагодарить. Он все верно тогда сказал, а я не поняла…

Раздался звонок в дверь.

– Не представляю, о чем ты. Но если поблагодарить, то иди, вон он, в кресле сейчас опять залипнет со своей музыкой, – бросила на ходу Галина, поспешив открывать дверь.

Марианна въехала в комнату. Илья, расположившись в кресле, как раз потянулся за наушниками.

– Илья Вадимович, помните, вы говорили: «Три памяти единого разделены». Я не понимала, почему три. Потом я все вспомнила: цыганка, я и Аким – три памяти единой души. Вы с самой первой встречи сумели заглянуть мне в самую душу. Вы – маг, читающий в душах людей! Спасибо вам за все!

Наушники так и остались болтаться между пальцами медиума, взгляд застыл. Виделось, будто он слово за словом считывает всплывающие в уме позабытые строки:

На полуслове его прервали.

– Восход памяти… – произнес другой, до боли – настоящей ранящей боли – знакомый голос, который Марианне меньше всего хотелось бы в тот момент слышать.

– Восход памяти! – повторил стоящий в дверях Константин. Он был гладко выбрит, свеж – словом, до раздражения безукоризнен. – Главное, что ты вспомнила, Марианна! Остальное не важно.

Константин разулся и вошел в комнату.

– Как там у тебя говорится? «Вихрь. Разлом. Земля пополам. Из недр восстает ад к небесам». Ад скоро восстанет! Где Вихрь, а, Илья? Другим болтаешь, а старого друга в неведении держишь! – усмехнулся Константин, присаживаясь на стульчик рядом с креслом Ильи, близко к Марианне, опасно близко.

Девушка непроизвольно подала назад в своей коляске и сжалась вся, точно пружина. А Илья, накручивая на палец белесые пряди, возвел очи к потолку и высказал то, что они уже неоднократно слышали.

– Корень – основа всему! – многозначительно произнес он и, воткнув наушники, погрузился в музыкальную нирвану.

– Видишь, – Константин обернулся к Марианне, – так всегда. Мне не говорит, а гастарбайтерам как-то умудрился рассказать, ума не приложу как. Я проверил его мессенджеры – ничего стоящего. Он сидел на музыкальных сайтах, мегабайтами скачивал музыку. Рэпер он у нас, оказывается, – и слушает, и сам читает. В треках своих, между прочим, тоже про корень несет. А на мой вопрос нормально ответить не может. Твердит одно и то же, но я никак не вникну в смысл, если он вообще есть.