Шарина всегда находилась рядом с Гарриком, как и томик его любимых стихов, хотя девушка никак не могла понять, как — при своей-то занятости — тот исхитряется находить время для обожаемого Селондра. Что делает сейчас человек, пребывающий в теле Гаррика? В том, что король Карус не любитель книг, Шарина не сомневалась.

Она вновь посмотрела на стену. Следующий рисунок изображал крестьян, грузивших на телегу свежескошенное сено. Двух быков, запряженных в телегу, держала под уздцы маленькая девочка, а те слегка касались ее мордами. Женщины подгребали валки травы поближе к телеге длинными граблями с двойными зубьями — таких Шарина никогда прежде не видела. В тени яблони сидел косарь и точил косу, сначала, наверное, натирая ее жиром, а потом песком, как делали все косари в ее деревне.

Сюжеты многих картин в комнате были знакомы Шарине с детства, как и любому жителю деревушки Барка. В этой комнате она не чувствовала себя чужой и одинокой, неспособной помочь друзьям. Сейчас, при свете дня, Шарина заметила, что занавеска из голубой кожи, за которой находилась дверь, украшена причудливыми рисунками. Она спала здесь уже две ночи, но до сих пор этого не замечала.

Шарина плотно сжала роговую рукоять ножа, доставшегося ей от Ноннуса. Сейчас это оружие успокаивало ее больше, чем картины безмятежной жизни крестьян или чтение, любовь к которому воспитал в ней отец.

Мучительное ожидание затягивалось, но за поясом у нее висел пьюльский нож. Вспомнив о нем, девушка слегка улыбнулась.

Дверь в комнату распахнулась настежь. Шарина бросила на нее быстрый взгляд. Гаррик, нет, Карус, вошел внутрь и плотно закрыл за собой дверь. Природа наградила ее брата атлетическим телосложением и изящной походкой, человек, находящийся в его теле, ступал величественно — как лев.

Он кивнул в сторону распростертой на кровати фигуры.

— Как она?

Голос короля едва ли можно было назвать спокойным, волнение выдавала и правая рука, крепко стиснувшая меч.

Теноктрис оторвалась от свитка и посмотрела на короля. Скрутив пергамент, она убрала его в сумку, стоящую на полу рядом с табуретом.

— Пока все идет успешно, — ответила волшебница и, опершись руками о стол, вознамерилась встать.

Карус жестом показал, что она может сидеть в его присутствии. Угрюмое его лицо выражало недовольство. Этого человека не интересовало, что и как сделано, ему был важен результат.

Теноктрис села, откинувшись на спинку стула, затем, собравшись с силами, продолжала:

— Теперь все зависит от Илны. Надеюсь, ей удастся добыть нужные нам сведения.

— Я тоже на это рассчитываю, — безрадостно произнес Карус. Рука короля вновь потянулась к мечу, но он отдернул ее, будто обжегшись, и начал мерить комнату шагами.

— Думал остаться у себя, пока все кончится, — остановившись у стены, заговорил он снова, — а потом хотел отправиться с Меротой и пиратом на Тизамур и забыть про нее. Но вдруг мы больше никогда не увидимся? Вот не удержался и пришел.

Замолчав, он со всей силы ударил кулаком о стену. Стук не был громким, хорошая каменная кладка выдержала, а вот штукатурка в том месте осыпалась.

— Если хочешь, — осторожно произнесла Теноктрис, — я могу попытаться узнать, что удалось увидеть Илне.

— А у тебя получится? — воскликнул король. Он уже не скрывал своего волнения. — Это…

Тут он взял себя в руки, улыбнулся Шарине и, присев рядом с волшебницей на корточки, похлопал ее по колену.

— Конечно, ты лучше меня знаешь, что нужно делать, Теноктрис. Постарайся только, чтобы колдовство не лишило тебя сил, они могут в скором времени понадобиться. А то я, случается, теряю голову.

Волшебница рассмеялась. Смех ее напомнил Шарине, что Теноктрис и сама когда-то была девочкой и что Гаррик тоже был молодым и красивым. Она улыбнулась своей глупости. Гаррик и так сейчас молодой и красивый. А вот Карус — старик и привлекает уже не внешностью.

— Силы, может, и иссякнут, но ничего серьезного со мной не случится. К слабым волшебникам энергия возвращается быстрее, чем к могущественным чародеям. Нам нужно что-нибудь отражающее свет, например зеркало.

Карус встал, довольно ухмыляясь, и вытащил из-за пояса нож. Его стальная поверхность была так отполирована, что по комнате заплясали солнечные зайчики.

— Подойдет?

— Великолепно! — Теноктрис взяла нож из рук короля, внимательно его осмотрела и поставила — острием вниз — на магические символы. Края ножа были такими острыми, что, как показалось Шарины, вполне могли бы разрезать солнечный свет.

— Специально для Илны, — радостно прошептала волшебница. — Думаю, ей понравится то, что выступит у нас в роли зеркала.

Она без труда поднялась со стула и, прихватив с собой нож, подошла к кровати. Кончиками указательного и среднего пальцев волшебница дотронулась до шеи Илны, затем удовлетворенно кивнула.

— Все в порядке, — успокоила она присутствующих. Теноктрис выпрямилась. — Шарина… Нет — вы, Ваше Величество, подержите нож так, чтобы увиденное Илной отразилось на той стене.

Она показала, как именно.

— Выше фресок, конечно же. Держите нож так, чтобы Илна, если все получится, видела в нем стену.

Карус кивнул. Он взял нож в руку и встал так, как попросила Теноктрис, но прежде еще раз взглянул на неподвижно лежащую на кровати девушку.

— Приступай, — попросил он.

Теноктрис опустилась на пол без чьей-либо помощи.

— Это очень просто, — прошептала она, вынув из сумки бамбуковую палочку. — Мне не нужно рисовать новые символы. Здесь уже все есть. К тому же портал открыт…

Закрыв глаза, волшебница сосредоточилась на своем дыхании, затем ударила по каждому из углов восьмиугольной фигуры и нараспев произнесла:

— Базумия оакито фаметалатас!

На стене появилось отражение чьего-то лица. Шарина не ожидала, что все произойдет так быстро. Она никак не могла оторвать взгляда от подруги, которая безжизненно лежала на кровати, но возникшее на стене лицо заставило ее повернуть голову.

В лезвии отразилась женщина. Отражение было немного размыто, но черты лица различимы. Шарине это напомнило непросохшую фреску. Судя по всему, в ноже Каруса отразилась молодая дикарка, щеки ее были разрисованы какими-то символами, а рот открыт, она кричала.

Неожиданно образ на стене исчез. Карус вскрикнул — то был крик, полный отчаяния.

— Что? — только и успела произнести Шарина, отворачиваясь от стены.

Тут она поняла, что именно заставило короля вскрикнуть. Кровать была пуста, на ней виднелась лишь небольшая вмятина в том самом месте, где лежала Илна, — единственное, что осталось от нее в этом мире.

— Клянусь Госпожой, — простонал Хаккен, — если Защитники поймают нас, то даже они не смогут сделать мне больнее, чем это седло. Если нужно будет вновь ехать верхом, уж лучше пусть меня привяжут к хвосту этой чертовой кобылы и она тянет меня волоком!