— Если не интересуются, они для нас бесполезны. — Ассистентка смотрела с отвращением в свою миску. — За несколько дней мы их не заинтересуем.

— Что-нибудь придумаем. — Он достал из кармана серебряную коробочку и высыпал на ладонь две таблетки «Несна» и подал Элизе. — Договорись с агентством об утренней встрече — как можно раньше.

Она придержала его ладонь и покачала головой.

— Давай поспим пару часов, — попросила она. — Завтра начнем в восемь.

— Поспим после того, как выиграем выборы.

— Это неправда, что пишут в рекламе. Отсутствие сна отупляет. Пожалуйста, хотя бы пару часов.

Он засомневался и кинул таблетки обратно в коробочку. Принялся за еду.

— Остынет, — сказал он с полным ртом.

Элиза набрала ложку бигоса и понюхала. Осторожно попробовала.

— Только потому, что голодна. — Она сглотнула и набрала следующую порцию. — А этот… кто-то… если ты отзовешь кандидатуру, он оставит тебя в покое?

— Не о том думаешь, — ответил он. — Если выиграю, я уже не буду о нем думать.

— Но ты должен будешь выплатить ему долг.

— На моих правилах.

Он доел первым и молча рассматривал Элизу. Медленно, с отвращением она проглатывала кислый бигос. Крушевский больше всего хотел бы поехать в ее однокомнатную квартиру на границе Юзефова и Бялоленки, чтобы поспать с ней в тесной кровати. Он не должен был ни перед кем отчитываться, но сейчас общественное мнение было важнее. Если хочет вернуть себе позиции, нельзя допустить ни малейшей ошибки. Он должен быть кристально чистым. В качестве вечернего удовольствия ему должно хватить «Джека Дэниэлса» из компилятора.

Он заплатил больше, чем нужно было. Они вышли.

Татра двинулась по ночной Варшаве. Он чувствовал сонливость и впервые за несколько дней намеревался ей поддаться. Всего на пару часов.

Охранник остановился перед каменицей Элизы, вышел, обошел машину и открыл ей дверь.

Она поцеловала на прощание Крушевского и уже выставила ногу на тротуар.

— Я не могу подняться с тобой наверх, ты понимаешь это, правда же? Но… — Он схватил ее за руку. — Но я должен знать, что ты со мной.

В ее взгляде промелькнула неуверенность. Но она быстро скрыла ее за улыбкой.

— Конечно, я с тобой. — Она наклонилась и поцеловала его снова. — Всегда была.

Охранник закрыл дверь и вернулся за руль.

Она стояла перед дверями, ожидая, пока красные фонари Татры не исчезнут за поворотом.

Улыбка на ее губах погасла.

Она достала коммуникатор и написала: «Он не отступит».

* * *

Автотакс вез его через Мокотов, потом через Центр, повернул на Сенаторскую и притормозил в пассаже возле Большого театра. На экране все еще высвечивался пункт назначения «Святого Марчина». Липняж чувствовал приятное возбуждение и мурашки по всему телу. Может, так действовала перспектива путешествия между Кольцами, а может «ВитЭли».

Он не взял никакого багажа. Планировал короткую поездку, а если будет что-то нужно, то просто купит это на месте. Там же будет действовать его банковский счет? Точно будет.

Автотакс остановился на улице Пивной и показал информацию, что они у цели. Двери открылись, впуская внутрь холодный ночной воздух. Здесь? Он вышел и огляделся. Что дальше? Где-то здесь, наверное, есть станция, какой-то терминал, откуда улетают космические паромы. Возможно ли это, чтобы терминал был в Старом городе? Хотя… почему бы и нет? Паромы, наверное, стартуют с самых низких, внешних уровней Кольца, а вход может быть где угодно. До нужного терминала и так придется добираться лифтом.

Рядом спокойно проехал грузовой Жук с логотипом «Веделя». Веселые люди, пары и небольшие группки проталкивались в обе стороны улицы. Готовились к вечерним развлечениям. Клубы и рестораны манили рекламой, было из чего выбирать. К сожалению, ни один неон, ни одна голограмма не приглашала воспользоваться космическим терминалом.

Липняж обернулся. Он стоял перед металлическими дверями, которые точно не вели к терминалу. Ему понадобилась минута, чтобы понять. Он сгорбился и быстро ушел. У него было впечатление, что все вокруг знают, какой он идиот, что все смеются над ним и шутят.

Это был вход в костел Святого Марчина.

* * *

— Кто еще знает? — Велицкий сидел за высоким столом, бледный как стена.

— Несколько человек, — ответил стоящий рядом Сильвестр. — И техники трансмиссии. Службы тоже, это точно.

На экране на повторе показывалось видео с Кольца Мюнхен. Короткая вспышка и помехи. Потом картинка, похожая на кружку кофе, в которую в замедленной съемке вливают молоко.

— Выброс тепловой радиации, сравнимый с ядерным взрывом, — сказал секретарь.

— Откуда мы это знаем? Сейчас глубокая ночь.

— Разбудили Габрыха. Это профессор политехники.

— То есть он тоже знает. — Велицкий потер подбородок. — Через час об этом будет знать его любовница, наутро — ее парень, а до обеда — его друзья.

— Я подумал, что мы должны узнать причины. — Сильвестр вытер платком лоб. — Если это случилось в Мюнхене, стоит проверить, что…

— Как это выглядит сейчас?

Сильвестр достал коммуникатор и минуту водил пальцем по экрану. Картинка на стене задрожала и через мгновение Кольцо превратилось в почти черный круг. Были заметны минимальные движения, светлые полосы.

— Выключи! — Велицкий встал и уставился невидящим взглядом в рабочий стол.

Экран погас.

Снаружи Кольца выглядели как черные круги с тонким золотым ободком. Барьер не пропускал свет изнутри, так что даже лучший телескоп не позволял увидеть, что происходит внутри соседнего кольца. Мюнхен последние пару часов был исключением.

— У нас есть оценка влияния этого события?

— Вспышка излучения была очень короткой, скорее всего она не…

— Я спрашиваю про рейтинги, идиот, — перебил его Велицкий. — Скрыть взрыв или опубликовать? Кого сделать виноватым?

— Там погибло полтора миллиона человек, — тихо произнес Сильвестр.

— Ты кого-то там знал?

— Нет. — Он посмотрел на шефа и снова вытер лоб платком. — Слишком мало времени, чтобы провести анализ результатов рейтингов. У агентств, разумеется, нет доступа к этой информации, так что…

— Так дай кому-нибудь доступ. Пусть кто-то доверенный запустит симуляцию. До того времени — полная информационная блокада.

— Публичные связи перестали работать после взрыва, но их вот-вот наладят. Люди и так узнают.

Велицкий думал недолго.

— Выключим их, — решил он. — Это даст нам время на раздумья.