– Тебе правда хотелось бы так жить?

– Естественно! Чтобы все было и не надо было ничего делать, и чтобы все вокруг мне завидовали.

– А не противно было бы? С папиком-то.

– Ну и что, что противно? Ради бабла можно было бы и потерпеть ночку-другую в неделю.

Юноша промолчал.

Прошло две недели, и как-то раз Настя трое суток подряд не появлялась дома. А когда наконец пришла – Стас сразу заметил до боли знакомый нездоровый блеск в глазах и подозрительный слабо-сиреневатый оттенок пушка над верхней губой девушки.

– Стасик, пойдем у меня в комнате посидим, чего ты со своим хрычом все скучаешь, а? – капризно протянула она, едва завидев его.

А надо признать, математика, под знаком которой прошел сегодня весь день, надоела ему до такой степени, что он рад был любому поводу от нее отвлечься, и бросив через плечо: "Вениамин Андреевич, я отойду ненадолго", пошел вслед за чуть покачивающейся на высоченных каблуках Настей в ее комнату.

Естественно, очарованная джампом девушка предложила наркотик Стасу – и очень удивилась, увидев в его глазах страх и услышав категорический отказ в стиле: "Ни за что не буду, и тебе не позволю!". Дальнейшее юноша помнил смутно – горячие, нервные поцелуи, руки под его рубашкой, мягкая грудь под ладонью, пошлый шепот в ухо и бьющее по нервам возбуждение – он впервые был так близко к женщине, больше того – к женщине, которая его хотела.

Потом они лежали, обнявшись, на ее кровати. Обнаженные тела смутно белели в падающем в окно лунном свете.

– Глупый ты, Стасик… глупый… Джамп – это клевая штука. Такой кайф… я и не знала, что так бывает.

– Больше и не узнаешь, – спокойно ответил он, поглаживая плечо девушки.

Настя вскинулась.

– Почему это?

– Я не позволю тебе принимать эту дрянь. Я знаю, что это такое и как сложно потом отказаться от зависимости.

– Я не подсяду, не волнуйся. Так, побалуюсь пару раз и брошу. Я же понимаю, что наркотики – это опасно, – она успокаивающее провела ладонью по его груди.

– Все так говорят. А потом… Насть, я видел нарков, которые сидели на джампе несколько лет. И я видел во что они превращаются. Ты теряешь реальный мир, все твои мысли и желания сводятся к одному – достать новую дозу и снова погрузиться в иллюзии.

– Скучный ты, – фыркнула она. – Я все равно сделаю по-своему.

– Я не позволю своей девушке принимать наркотики, – Стас приподнялся на локте, глядя на нее сверху вниз.

Настя удивленно приподняла бровь – и вдруг рассмеялась. Очень обидно рассмеялась.

– С чего ты взял, что я твоя девушка?

Юноша оторопел.

– Но ты… мы же…

– Мы всего лишь потрахались. Это еще ничего не означает. Нет, если ты хочешь, то можешь попробовать заслужить право быть моим парнем – но тебе придется поискать где-нибудь денежек. Мой парень должен, в первую очередь, иметь возможность меня содержать.

Закрыв глаза, Стас медленно выдохнул. Попытался вдохнуть – не получилось. Резко поднявшись с кровати, он подошел к окну, распахнул форточку, прижался к холодному стеклу лбом, еще раз вдохнул – прохладный мартовский воздух обжег легкие.

Нет, он не любил ее и даже не был влюблен… наверное. Но такая откровенность, такое прямое желание жить, как животное, заботясь лишь об удовлетворении естественных надобностей и скверных желаний – это было слишком неожиданно. Обернувшись, он посмотрел на раскинувшуюся среди смятых простыней девушку – и не увидел Человека. Только похотливую самку, желающую для себя легкой жизни за чужой счет.

Быстро одевшись, Стас вышел, даже не оглянувшись.

Через пару дней Настя пришла домой в компании хорошо одетого парня. Тот с брезгливостью окинул бедную коммуналку, даже не поздоровался со встреченным в коридоре Вениамином Андреевичем и сразу прошел в комнату Насти, в которой девушка уже неделю жила одна – ее соседи-сокурсники устроились в общаге, решив, что там веселее.

До самого утра юноша лежал на кровати, невидяще глядя в потолок и слыша приглушенные толстыми стенами, но все равно чертовски понятные крики и стоны в соседней комнате.

Вениамин Андреевич той ночью тоже не спал, размышляя об уроке, преподанном жизнью его приемному сыну, как он уже называл про себя Стаса.

А закончилось все скверно, хоть и вполне закономерно. Настя пошла, что называется, "вразнос" – бросила учебу, ночами пропадала где-то, под утро приходила – растрепанная, пьяная, "под кайфом", от нее пахло мужчинами и сексом, выпивкой, дорогими духами, которые никак не сочетались с дешевой одеждой. Через месяц она не пришла. Вместо нее появились усталые люди в форме, они задавали вопросы о девушке и ее образе жизни. На единственный вопрос Стаса ответили просто – передозировка нитаспана.

Настю похоронили за счет государства. На кремации и при замуровывании урны в общую нишу были только Стас и Вениамин Андреевич.

– Не кори себя, – сказал инженер юноше, когда они вышли на улицу. Тот нервно дернул плечом и закурил – верный признак сильнейшего душевного неравновесия, при приемном отце Стас не курил почти никогда. – Ты не мог ей помочь. Ни одному наркоману нельзя помочь, если он сам не хочет от этого отказаться.

– Но мне-то вы помочь смогли!

– Ты сам хотел избавиться от зависимости. Ты понимал, что для исполнения твоей мечты тебе придется отказаться от наркотика и проделать долгую, упорную работу над собой. А Настенька, к сожалению, хотела только легкой и блестящей жизни.

– Я должен был помочь ей. Должен был найти нужные слова…

– Ты не был должен ей ничего. Она сделала свой выбор. Стас, я понимаю и разделяю твое желание помочь всем и каждому, но пойми и ты – нельзя помогать тем, кто не умеет эту помощь принимать. Ты еще не раз с подобным столкнешься. Одни будут над тобой смеяться, другие благодарить – и ждать все новой и новой помощи. Ищи тех, кому действительно нужно помочь, чтобы дальше они могли идти вперед сами. Не корми голодного – научи его ловить рыбу. Это старое выражение, его сейчас никто почти и не помнит.

– А если голоден инвалид, который рыбу ловить не может?

– Настя не была инвалидом.

Стас вздохнул, метко швырнул окурок в урну, и закурил новую сигарету.

– Может, поедем домой? У меня еще сборник задач по физике не до конца решен.

И он с головой ушел в учебу. Просыпался, делал зарядку, завтракал – и садился за учебники, старые, еще бумажные. Тридцатого апреля, на день рождения – ему исполнилось шестнадцать – Вениамин Андреевич сделал юноше подарок: хороший ноутбук и подключение к интерсети, после чего возможности для учебы стали почти безграничны. В мае Стас устроился в "Гермес" курьером и мало-помалу жесткий график жизни вытеснил воспоминания о Насте. Хотя полностью ее забыть он так и не смог, как не смог и окончательно избавиться от чувства вины.