– Брат, ты где? – закричал он мысленно. Позвал так, как звал своего двойника раньше, когда тот был еще на другой ветви Хронодендрида.

– Что делать-то будем? – услышал он голос генерала и непонятно почему разозлился.

– Что делать, что делать! Я что вам, Господь Бог? Не знаю я, что делать!

В комнате воцарилась напряженная тишина. Громкие звуки, доносившиеся из-за двери кухни, стихли, кашлянул генерал.

– Чего это он? – прошептала Светлана, появляясь на пороге.

Холодное «он» просто обязано было поцарапать душу, но – нет, холодная пустота. Тряхнув головой, Дмитрий вприщур посмотрел на девицу. Ему вдруг показалось, что на пороге кухни стоит Светик – его самый-самый… Сердце, обязанное пуститься вскачь, только екнуло – и тут же успокоилось, продолжило выстукивать монотонно и равномерно. Глядя на девушку, сердито кусавшую губу, он вдруг понял, что перед ним чужой человек.

– Ты любил ее?

Неожиданный вопрос сбил его с толку. На какой-то миг Дмитрию показалось, что вернулась она – его Светик. «Вот сейчас улыбнется и признается, что все это время прикидывалась, чтобы проверить его чувства», – всеми фибрами своей души он вцепился в проснувшиеся эмоции.

– Я и сейчас ее… – задохнулся, но вместо того, чтобы вытолкнуть тяжелые мысли из головы, кинулся навстречу тяжелым, разрывающим душу воспоминаниям.

«Это не Светик. Ты переживаешь из-за незнакомого человека. Светик умерла!» – Дмитрий в очередной раз встряхнул головой и решительно шагнул к двери.

– Я должен идти. Меня ждет Бейрут, – оправдался он, ощущая на себе взгляд девушки.

Юрий Николаевич вышел вслед за ним на площадку.

– Ты все равно приходи к ней, – попросил. – И тебе, и ей легче будет.

«А ей-то это зачем? – подумал Дмитрий. – Если только в том мире, где она жила, не было… Нет, нет, нет! Два меня в одном мире не может быть, а ее мир – это мир ПервоДима, который всю жизнь из психушки не вылазил».

Что связывает персональную сеть Потемкина, Ра-программатор и программатор Бейрута?

Когда Дмитрий говорил генералу, что его ждет Бейрут, он не лукавил. Хакер, действительно, уже долгое время пытался проникнуть в его мыслесферу. Пытался, но не мог.

– Не понял, как ты это делаешь, – удивился Бейрут, как только Дмитрий появился в его бесконечной «лаборатории». – Я через защиту запросто прохожу в мыслесферу любого человека, а к тебе никак, – продолжил он, ни на секунду не отрываясь от своего занятия.

Зависая невысоко над полом, он что-то усердно правил. Заглядывая в бесконечное далёко, туда, где привычно висел громадный сияющий миллиардами галактик программатор, быстро щелкал невидимыми клавишами и торопливо шевелил губами: то ли молился, то ли что-то подсчитывал. Цокал языком, сворачивая губы в трубочку, и снова тиранил незримую клавиатуру.

– Что делать, что делать! – возник в голове голос ПервоДима, словно он только сейчас услышал заданный Потемкиным вопрос. – Вначале нужно своим отражениям помочь. В каждом из миров сейчас погибает одни из нас. А мы тут дурака валяем.

Дмитрий вздрогнул от неожиданности, зачем-то потрогал лоб. Пытаясь уловить присутствие своего второго «Я», заглянул в себя. Осматривая мыслесферу, не обнаружил в ней следов ПервоДима.

Чужие мысли, чужие эмоции – голова буквально взорвалась. Он сходил с ума, чувствовал, что с ним что-то происходит, вот только причин собственного беспокойства, как ни старался, понять не мог.

– Ты что, предлагаешь метаться по мирам, перемещая все свои «Я» в безопасные ветви? – хотел было возмутиться Дмитрий, однако возникшая мысль по прошествии нескольких мгновений уже не казалась ему абсурдной.

– Зачем же метаться! «Удаленный доступ» знаешь, что такое? Я уже говорил тебе раньше, что ты можешь выступать как сервер в бесконечной сети своих отражений. Думаю, я смогу настроить работу нашего мозга, чтобы любой из наших двойников, оказываясь на краю гибели, копировал свою психоматрицу и перемещал ее к нам. Доверься мне. Я что-нибудь придумаю.

«Сеть отражений», «психоматрица» – чужие понятия возникали в голове, словно ниоткуда. И хотя Дмитрий сталкивался с ними в первый раз, он сразу понимал, о чем идет речь, как будто думал об этом сам. В голове проявился ПервоДим, а он абсолютно не ощущал его присутствия. Тот размышлял, смотрел на мир его глазами, решал свои задачи, но делал это так, словно пребывал на другой ветке древа времен. Это совсем не напрягало Потемкина, тем более, что у него уже был опыт соседства с Тромбом. Вот только бойца при необходимости можно было задвинуть на задворки сознания, а нынешний сожитель, оставаясь невидимым, полностью заполнял мыслесферу, являясь её неотъемлемой частью.

– Опять двое! – пробормотал Дмитрий и тут же услышал в ответ:

– Эх, был бы у меня такой напарник, когда я в программаторе висел, – это ПервоДим вытащил из памяти его недавнюю мысль и представил ее на всеобщее обозрение. Он словно предлагал посмотреть на проблему в новом свете, додумать то, что не успел Дмитрий там, в погибающем мире.

– Понял! – завопил Потемкин, понимая, к чему клонит ПервоДим. – Ты и остальные двойники. Много двойников. Вот что нужно для того, чтобы программатор Бейрута не взрывался.

– Не программатор – семя! – поправил ПервоДим, и Потемкин вспомнил временное явление в его голову того, кого они называли Садовником.

Или в голову ПервоДима?

Нет, точно ПервоДима.

– Если называть программатор семенем, тогда Бейрут будет Садовником, – попробовал возразить Дмитрий, однако спорить с самим собой показалось ему занятием бесперспективным, и он замолчал.

– Если нас будет очень много, то мы запросто сможем управлять программатором. А кстати, сколько же нас на самом деле?

В мыслесферу протиснулась недовольная физиономия Бейрута.

– О чём это ты? – поинтересовался он.

– О том, что если меня было бы много, я бы смог управлять программатором, – продемонстрировал Дмитрий свою мысль.

Ощущение чужого взгляда пришло неожиданно, и был этот взгляд не один. Пространство, расширяясь, вдруг поплыло перед глазами, картины гибнущих Земель, смешиваясь друг с другом, выталкивали одно и то же – его лицо. Мозг словно вместил в себя сразу несколько реальностей. Загудели знакомые голоса – вначале несколько, потом десятки… сотни… тысячи. И это были не просто знакомые голоса, это был многократно повторенный его, родной голос.

– Первый, что происходит? – завопил Потемкин, заглядывая внутрь себя.

– Не мешай! Закончу – объясню.

С плейтом творилось что-то невообразимое – он пылал всеми цветами радуги, буквально выстреливая яркими фейерверками в ментальное пространство. Светящиеся прозрачные нити вытягивались, переплетаясь, образовывали вокруг головы большую решетку, напоминающую параболическую антенну.