Дмитрию же становилось все хуже и хуже. Обмороженные до черноты руки не слушались, и Роману приходилось постоянно сопровождать его на спуске, помогая перещелкиваться от пункта к пункту. Останавливаться нельзя, движение в их положении — это жизнь! Чувство голода исчезло: выпитый накануне чистый медицинский спирт, смешанный с кусочками льда, немного прибавил сил и согрел. Зажевали этот «коктейль по-ушбински» остатками шоколада и сухофруктов, но этой энергии хватило только на час.

Коченели суставы, давно перестали чувствовать холод ноги в остекленевших от мороза пластиковых вибрамах, но на это уже никто не обращал внимания. Роману казалось, что время остановилось, столько криков, суеты, но до желанной цели пока еще далеко. Вот он наконец закрепился на какой-то полке шириной с две ступни, но и это после вертикального отвеса была почти земля. Вбив последний крюк в рыхлую породу, Роман стал принимать на нее остальных членов команды. На это ушел еще один час. Дмитрия пришлось фактически транспортировать: он ни на что не жаловался и заторможенно молчал, слабо реагируя на помощь. Как только его доставили на полку, Роман сразу же дал ему хлебнуть остатки спирта. Огненная жидкость потекла по губам, Дмитрий закашлялся и немного ожил. Во всяком случае, на вопрос, как он себя чувствует, даже попытался шутить.

Собравшись в первый раз за прошедшие сутки вместе, альпинисты заметно приободрились, но эйфория продолжалась недолго. Все, включая опять впавшего в прострацию Дмитрия, прекрасно понимали, что Ушба лишь ненадолго дала передышку и пока отпускать из своего плена никого не собиралась… Мрачные утесы двуглавой вершины снисходительно наблюдали за разворачивающейся под их стенами трагедией, терпеливо ожидая последнего акта…

Чтобы попасть на снежный склон, нужно было пересечь тридцатиметровый участок льда. Роман присмотрел относительно пологий участок и, предупредив, чтобы выдавали веревку свободно, нерешительно шагнул на ледник. Он прекрасно понимал, что забитые в полуразрушенную скалу крючья — страховка условная, но другого выхода не было: нужно пройти лед и ни в коем случае не оступиться. Уже преодолев первые пять метров, Роман понял, что переоценил свои силы: надетые на вибрамы титановые «кошки» в скованный морозом лед входили с трудом, требуя от альпиниста таких усилий, что вскоре у него предательски задрожали ноги. На айсбайль надежды также было мало: его загнутый клюв заходил в лед неглубоко и в случае срыва вряд ли мог удержать альпиниста.

Крик «Держи!» прозвучал, когда до спасительного снега оставалось всего пару метров. Роман сделал широкий шаг, и в этот момент зубья «кошек» зацепились один за другой и он, споткнувшись, потерял равновесие. Удержаться на айсбайле ему не удалось, и, безуспешно пытаясь зарубиться на гладком, как стекло, льду, он почти в свободном падении заскользил вниз. Оставшиеся на полке альпинисты судорожно вцепились в страховочную веревку, но плохо забитый крюк не выдержал рывка, и в следующее мгновение все трое были сдернуты со скалы и полетели в бездну в одной связке с Романом.

Ушба доиграла свои последние аккорды…

* * *

До Минеральных Вод Илья с Настей добрались без особых приключений. Переночевав в гостинице аэропорта, они рано утром выехали в Приэльбрусье. Настя вслух восторгалась меняющимся на глазах горным ландшафтом.

— Илья, смотри, Эльбрус, вот бы с него на лыжах скатиться! — воскликнула она, увидев сияющую на солнце двуглавую белоснежную вершину.

— Для этого нужно совсем немного — подняться на него! Канатную дорогу на такую высоту еще не проложили, — охладил ее пыл Илья.

— Подумаешь, — хмыкнула она, — обычный пологий склон, что там на него подниматься?

Эльбрус действительно выглядел совсем безобидным, хотя по дороге Илья рассказывал ей, что эта вершина не такая уж доступная, как кажется на первый взгляд. В свое время два самых знаменитых альпиниста мира — Михаил Хергиани — «Тигр скал», и Норгей Тенцинг — «Тигр снегов», первый покоритель Эвереста — не смогли взойти на Эльбрус из-за разыгравшейся на его склонах пурги. Но Насте Эльбрус совсем не казался такой уж сложной вершиной, и она любовалась открывшейся перед ней великолепной панорамой.

— Останови машину, я его сфотографирую, — попросила она, доставая свой фотоаппарат-мыльницу.

Илья съехал на обочину и, надев солнцезащитные очки, вылез из машины. Настя, щурясь от яркого зимнего солнца, торопливо сделала несколько кадров. Илья предложил сфотографировать ее на фоне Эльбруса, и Настя с удовольствием ему позировала. Затем они закрепили фотоаппарат на багажнике и, обнявшись, снялись на память об этом чудесном дне в их жизни.

— Отсюда до альплагеря уже рукой подать, километров двадцать, не больше осталось, — сказал Илья, когда Настя вдоволь нафотографировалась.

— Может, ну его, этот твой альплагерь, давай лучше остановимся вон в той гостинице, отсюда и до подъемника намного ближе! — Настя указала на возвышающееся над ущельем многоэтажное здание.

— А что, это идея! — не стал спорить с ней Илья. — В альплагере, честно говоря, и условий-то никаких. Наверное, те же фанерные домики, что и двадцать лет назад. Все нормальные номера наверняка инструкторским составом заняты.

— И я о том же! Лишь бы в гостинице были свободные номера, — забеспокоилась Настя. — Смотри, сколько людей на склонах…

— Что же ты хочешь, — пожал плечами Илья, — сейчас самый разгар горнолыжного сезона! Так что не будем терять время, в гостиницу — значит, в гостиницу!

Они сели в машину, и «Нива» устремилась вверх по горному серпантину…

Тревожилась Настя не напрасно: свободных мест в гостинице действительно не оказалось, но Илья, оставив ее одну в холле, вернулся через пять минут с ключами в руках.

— Представляешь, единственным свободным номером оказался люкс! — сообщил он.

— Тогда пойдем смотреть наш люкс, — сказала она.

Номер оказался великолепным. С богато обставленной, увешанной картинами гостиной и шикарной спальней, так что отдохнули они прекрасно. И с утра пораньше отправились на склон. То, что Настя была фанаткой горнолыжного спорта, Илья мог только приветствовать. Головокружительные спуски его, естественно, тоже захватывали, но горнолыжному вояжу он все же предпочел бы выезд на крымские скалы, с которыми у него были связаны воспоминания о лучших годах его жизни.

— Здорово ты научилась кататься! — похвалил он в конце дня счастливо улыбающуюся после очередного спуска Настю.

— А ты как думал! — ответила она, поправляя выбившиеся из-под оранжевой спортивной шапочки каштановые волосы.

— Ну что, еще раз поднимемся или ты устала?

— Если честно, то устала, конечно, но давай еще раз скатимся и все, пора собираться, к семи вечера нам ведь надо освободить номер.

— Еще раз так еще раз. Тогда не будем терять время, поехали, а то подъемник скоро отключат!

Зимний день в горах короток, и когда они поднялись на верхнюю площадку, солнце уже окончательно скрылось за снежными вершинами. Склон почти опустел, и Илья с Настей, наслаждаясь последними минутами чудесного солнечного дня, грациозно съехали вниз, чертя лыжами на склоне причудливую змейку.