Ромин повернулся к Вахрушеву и Тимонину, которые слышали всю беседу и стояли с бледными до синевы лицами.

– Что делать? – одними губами спросил композитор.

– Где ваши коробки? – так же тихо осведомился Эдик. – В пиджаках?

Друзья слаженно кивнули.

– Очень осторожно переложите их ко мне в куртку, – еле слышно велел Ромин, – потом идите к Колятину, отвлеките его, заведите разговор. На Василии длинный плащ со здоровенными карманами, я запихну туда коробки, они маленькие и плоские, он ничего не почувствует.

– Но… – начал Вахрушев.

– Ты как хочешь, – не дал ему высказаться Тимонин, – а я сделаю, как Эдик велит. Другого пути нет, на пол их не бросишь, пронести не получится.

Вот где пригодились занятия Эдика фокусами. Ловкие пальцы манипулятора живо справились с задачей. Очередь троицы подошла раньше, чем у Колятина. Писатель, композитор и востоковед-поэт спокойно прошли на посадку. В положенный срок самолет взял курс на Москву, кресло Колятина осталось пустым.

Анна замолчала.

– Ваша история выглядит более правдоподобной, чем та, которую нам сообщила Валентина, – протянула я, – в ее рассказе много нестыковок. И почему она сочинила сказочку?

Собеседница усмехнулась.

– Небось вы интересовались, на какие шиши она живет?

– Был задан такой вопрос, – согласилась я. – И вскоре Валя сообщила про золотые фигурки и про то, что одна досталась ей.

– Ну прямо человек-мозг, – усмехнулась Аня, – ведет себя по-идиотски. Такое порой ляпнет, что и не знаешь, как на это реагировать, не понимаешь: пошутила баба или всерьез глупость сморозила. У нее ума не хватило сообразить: вдруг кто-то из вас «бесценное сокровище» видел и после ее рассказа удивится.

– Бесценное сокровище? Это что? – заморгала я.

– Сериалами не увлекаетесь? – уточнила Анна.

– Нет. Но очень люблю детективы, – честно ответила я, – всегда караулю новые книги Устиновой, Поляковой, Смоляковой. А кино не увлекаюсь.

– Многосерийная лента шла по какому-то кабельному каналу. Я, в отличие от тебя, расслабляюсь у экрана, – призналась Анна, – чем тупее фильм, тем для меня лучше. История, которую вам Валентина изложила, – это сюжет фильма «Бесценное сокровище». Можешь поинтересоваться в интернете. Действие происходит в советские годы. Группа артистов летит на гастроли в Индию, один из дипработников предлагает им доставить в Москву фигурки. Далее все как вам Валя сказала.

– Понятно, – кивнула я, – но есть вопросы. Волынин решил отомстить за отца?

– Да, – кивнула Анна, – я уже говорила об этом.

– Убийство тех, кто летал с Колятиным в Индию, – это не акция конторы, в которой ты служишь? – продолжала я. – У вас там свои правила. Ради общего блага можете нескольких граждан на тот свет отправить.

В лице Анны ничто не дрогнуло.

– Расправа с теми, кто способствовал посадке художника в местную тюрьму, – личная инициатива Егора.

– Странное поведение для того, кто, сама знаешь, где служит, – поморщилась я.

Собеседница поманила официантку, заказала чай и продолжила разговор:

– Это одна из основных сложностей, с которой сталкивается человек, решивший перевоплотиться в другую личность. Невозможно на людях изображать бандита, потом вернуться домой, снять маску и вести себя как добропорядочный гражданин. Если поступать так, то быстро проколешься, выдашь не ту реакцию не в том месте. Надо превратиться в чудовище целиком и полностью. Стать им, но и сохранить себя очень непросто. Агентов, которым удавалось подобное, мало, они на вес золота. Тот, кого внедряют в банду наркоторговцев, часто сам вынужден пробовать дурь, женщине, которая работает в среде проституток, придется обслуживать клиентов. Я веду речь не о разовых операциях, когда прикидываешься на один вечер шлюхой, чтобы подловить кого-то. Я говорю о длительных операциях: год, три, десять лет, всю жизнь.

– Всю жизнь? – повторила я.

Анна кивнула.

– Случается и такое. Но, как писал Ницше: «Тому, кто сражается с чудовищами, следует остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем». Если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть в тебя. У каждого человека есть риск профессиональной деформации и выгорания. Врач перестает сочувствовать больному, полицейский – жертве, учителю надоели ученики – люди устали, привыкли к чужой боли, слезам, нежеланию овладевать знаниями. Иногда специалисту надо просто отдохнуть, уйти в отпуск. Но порой лучше сменить профессию. Если у эксперта на прозекторском столе лежит просто труп, набор костей и органов, то ему нужно подумать, где найти елей, чтобы налить его в лампаду своего сердца. Если взять топливо негде, оно до дна исчерпалось, остались лишь усталость и мысль: «Опять понедельник», вот тогда надо поразмыслить, куда двигаться дальше. Только у агента нет такой возможности. Операция началась, дезертировать невозможно.

– Егор стал чудовищем, – пробормотала я.

Анна развела руками.

– Он любил Колятина, рассказывал мне об отце. Я знала историю с убийством Ксении. Вы определенно про нее тоже слышали. Когда Василий Егорович остался в Индии, Егор занервничал. Через некоторое время он узнал, что отец сидит в тюрьме, выяснил причину ареста. Он уже был главарем «Лошаковских», кстати, биографию ему новую не придумали. То, что родители Волынина служили у Колятина, не скрывали. Посторонние не знали правды о рождении Егора, все считали, что его отец – шофер, мать – прислуга. После смерти художника он решил отомстить. К тому времени Егор уже слился с личностью главаря «Лошаковских» и разобрался со всеми. Убив последнего, Егор все рассказал жене, то есть мне. А я, понимая, что зверь, который попробовал человеческой крови, становится людоедом, тут же информировала начальство. На самом верху приняли решение вывести Волынина из игры. Операция провалилась. Егор «погиб» при взрыве, чтобы «Лошаковские», оставшись без присмотра, не натворили чудес, я сдала всех следователю Никодимову.

– Он тоже был в курсе всего? – спросила я.

Анна улыбнулась.

– В курсе всего и я-то не была. Вопросов лишних задавать не приучена. Мне озвучили: идешь к этому человеку, всех сдаешь, получаешь новый паспорт. Я поступила, как было велено.

– Не стану интересоваться, как ты потом жила, – протянула я.

– И правильно, – кивнула Анна, – это тебя никак не касается. Я пришла к тебе с предложением. Рассказываю правду об исчезновении Костика, о смерти Рогова и вообще обо всем, что связано с этим делом. А потом попрошу кое о чем.

– Если я не смогу выполнить твою просьбу, ты меня пристрелишь? – поинтересовалась я. – Информация-то уже в моей голове будет.

Анна хмыкнула.

– Интересное предположение. Но невыполнимое. Оружие я не ношу. На крайний случай могу тебя укусить. Захочешь мне помочь? Отлично. Не захочешь? Попытаюсь уговорить. Если услышу конкретное «нет», просто уйду, оставив тебя платить за кофе-чай. Так как?