К погосту вела узкая улочка, сейчас пустая и тихая – все, похоже, ушли на Виконтову дорогу. Белёные стены домов, запертые ставни, закрытые двери – и ни души.

Само кладбище ограждала каменная стена в человеческий рост, железные решётчатые ворота закрыты на засов, но не заперты. Некромант потянул створку, ржавые петли отозвались негодующим скрипом.

Как видно, здесь покоились зажиточные горожане – большие изукрашенные мавзолеи, утопающие в зарослях, массивные могильные плиты со скульптурами – по большей части скорбящие девы в длинных прямых одеяниях.

Быстро вечерело. Некромант и рыцарь, по-прежнему верхами, медленно двигались в глубь кладбища.

– Здесь, – Фесс спешился, привязал коня к фигурной загогулине на двери ближайшего склепа. – Соберём хвороста. Нам нужен огонь.

Сухих веток нашлось в достатке; рыцарь высек искры, костёр занялся, огненные язычки запрыгали по аккуратно сложенному хворосту. Пламя радостно вцепилось в добычу, взметнулось, затрещало, костёр озарил старое кладбище, где посеревший и замшелый камень соседствовал с густой зеленью олеандров и кипарисов, по-хозяйски расположившихся меж могилами, а кое-где и сдвинувших с мест совсем старые, позабытые плиты и монументы.

– Садись, сэр Конрад. Теперь начинается моя работа.

– Как же я могу? – заспорил тот. – Буду прикрывать тебе спину, сударь Фесс, а то не ровён час…

Некромант и рыцарь устроились на пороге обширного мавзолея. К узкой двери спускались поросшие сорной травой ступени, резьба стен, вычурные навершия, пилоны, карнизы цокольные и венчающие, вазоны на полукруглых подставках, консоли, их поддерживающие, розетки и прочие ухищрения камнерезов послужили хорошей опорой разросшейся калистегии с её крупными белыми цветами. Перед мавзолеем заботливые строители поставили две каменные лавки с высокими спинками. Некромант устроился на одной из них, доставая из седельных сум и раскладывая свои припасы; молодой Конрад вер Семманус исполнительно выхаживал кругом, обнажив меч, хотя никакой опасности пока не было.

Южный вечер полнили звуки – стрекотали бесчисленные цикады, басовито жужжали сумеречные жуки, в кронах разросшихся лавров не умолкали птицы. Над огнём танцевали бабочки, кто-то шуршал и шебаршился в зарослях, чьи-то коготки скребли – скр-скр! – по старому камню.

Фесс готовился. Необходимое уже извлечено, и хорошо было сейчас просто помолчать, вбирая и впитывая в себя этот вечер, запах медленно остывающей земли, пряных трав, смолы, жизни.

Где-то здесь, в Армере, лич свил себе гнездо и едва ли отыскал бы место лучше. Вокруг гремели войны, воздвигались и рушились империи с королевствами, а скромное на первый взгляд виконтство стояло себе и стояло. Стояло на целом лабиринте подземных ходов, каверн, катакомб – ибо хоронить умерших надлежало только и исключительно в церковной ограде, а когда там не оставалось места, рачительные горожане начали зарываться в землю, долбить тоннели в толще известняка, ибо, как известно, где расставлены символы Господа нашего – там и есть церковная ограда.

Конрад неутомимо мерил шагами дорожку, являя бдительность, заглядывал в кусты, шевелил клинком густые заросли; некромант, казалось, дремал, замерев на скамье.

Лич где-то здесь. В подземельях, скорее всего, в катакомбах. Армере всегда привлекало тех, кому становилось тесно в старых школах; а сменявшие друг друга виконты с завидным постоянством давали приют и убежище тем, кого в соседних, не столь терпимых королевствах давно отправили бы на плаху.

И, разумеется, оставались в прибытке.

Алхимик Тазиус Кошмарный, изгнанный отовсюду, кроме Армере, отплатил его милости виконту первым работающим средством от паралича инфантов; чародейка Гаудира Кровавая ставила опыты на детях, однако получила в конце концов универсальный антидот от кори и оспы; Саулос Мрачный разработал способ соединения мефитического воздуха и менакеновой земли, в результате чего получалось вещество, очень похожее на золото [6].

Значит, прямая дорога лежала сюда и личу.

И, если он правильно понял его намерения, лич сейчас должен добиваться чего-то от загадочной девы Этии из невозможного и несуществующего здесь Эгеста.

Костерок прогорал. Пора действовать.

Кэр Лаэда осторожно выкладывал большой круг из предметов, что заставили бы его профессоров из Академии Долины Магов, самое меньшее, изумлённо поднять брови.

Черепки. Сломанный нож. Рог неведомого зверя. Коготь. Клык. Сухое кожистое крыло, что никак не могло принадлежать летучей мыши. Полустёртая монета. Кольцо. Метательная звёздочка.

За каждым предметом – история. Бой, кровь, смерть. Каждый достался дорогой ценой, и за каждым стояли свои чары; нацеленные в Фесса и нацеленные им. Эхо оставалось, такое разное, но обязательно недоброе.

Костерок догорел, золотились угли; некромант аккуратно положил воронёную звезду о четырёх остриях, замкнув фигуру.

Измена. Обман. Предательство. Ещё одно. Алчность. Безумие. Убийства ради удовольствия, безо всякой другой цели.

Рыцарь Конрад подозрительно косился на разложенный Фессом паноптикум, но не дерзал ни о чём спрашивать.

Черепки – когда глефа некроманта раздробила чашу с кипящей на огне жертвенной кровью.

Сломанный нож – когда им чертили звезду и собирались разбудить целый погост, причём чертил маг, почти что собрат по профессии. Выведенные серебром знаки на тёмном лезвии – ключ от врат, что всегда должны оставаться заперты.

Рог неведомого зверя – мёртвая рука ведьмы, тонкие пальцы испачканы кровью. Она хотела вызвать чудовище, но Кэр Лаэда успел раньше.

Коготь и клык – творения гениального, но безумного Арзегета, мага из ниоткуда, самоучки. В отличие от ведьмы, он никого не вызывал, творил своих чудищ сам от начала до конца.

Монета, кольцо, крыло… и, наконец, метательная звезда. Коротко стриженная девушка-воровка, спец по ограблениям богатых ювелиров и менял. Она забирала золото у богатых и раздавала бедным; правда, она тоже была безумна, и за ней тянулся длинный кровавый след детоубийств.

Никогда ещё он не сводил вместе все эти артефакты, и никогда ещё не имел столь полного отсутствия чёткого плана, как осуществить задуманное.

Некромагия далеко не всегда требовательна к соблюдению правил. Порой надо дать место импровизации, надо следовать за потоком силы, что сам укажет дорогу.

– Внимание, сэр Конрад – сейчас я начну, а ты смотри, прикрывай мне спину!..

Слова получились излишне хриплыми, выдавали волнение, а это сейчас не нужно. Рыцарь вер Семманус должен верить в него, некромага Фесса, как в этого своего Господа.

Эхо былого зла. Зла чёткого, конкретного, обозначенного, не имеющего своей правды. Против такого только и выходить ему, некроманту, не обременяя себя вопросом, какую сторону избрать.