— Очень обнадеживающее начало.

Взяв Шевцова за руку, она потянула его в комнату.

— Господи, как у тебя хорошо и как гармонично, — бросил он взгляд на картину, где были изображены в духе позднего ренессанса прародители, изгнанные создателем из рая. — Ты умеешь поддерживать уют.

— Что ты! — махнула рукой Виолетта. — В этом отношении я такая бестолковая, вот моя хозяюшка, это да! Это все благодаря ей. — Виолетта вдруг остановилась. Ее тонкие и прохладные руки лианами оплели его шею, и она горячо зашептала в самое ухо: — Я не дождусь, когда же она, наконец, отправится на тот свет, чтобы это милое гнездышко досталось нам. Ведь у нее никого нет. Может быть, ты мне поможешь в этом, все-таки ты майор милиции.

Шевцов убрал со своей шеи ее тонкие руки — гибкие лианы неохотно расставались со своей жертвой, и он почувствовал некоторое сопротивление.

— Когда-нибудь твои шуточки доведут тебя до следственного изолятора, — мрачно произнес Шевцов.

— Но ведь ты спасешь меня… как и раньше, мой нежный рыцарь! Разве не так? — Виолетта заглянула ему в самые глаза.

— Я не господь бог, и мои возможности ограничены.

— Неужели ты бросишь свою девушку, пускай немножко порочную, но все-таки любимую? — капризно поинтересовалась она.

— Я буду носить тебе в следственный изолятор вкусные передачи.

Виолетта села на мягкое кресло и закинула ногу на ногу. Под халатиком у нее ничего не было, и Вадим почувствовал, как в горле запершило.

— Я ради него так рискую, а он про передачи заговорил. Если бы мой Тима знал, что я связалась с легавым, он непременно подослал бы к моему порогу парочку киллеров, которые, не раздумывая, затянули бы на моей тонкой шее красивую удавочку. Ты когда-нибудь задумывался об этом?

Вадим присел рядом. Подруга обладала одной особенностью — она могла выглядеть очень целомудренно даже в том случае, если лежала с раздвинутыми ногами. Разве можно упрекать в распущенности супермодель, демонстрирующую нижнее белье? А халатик на плечах Виолетты смотрелся так же невинно, как ряса на монашенке.

— Задумывался, — очень серьезно ответил Шевцов.

Отчасти Виолетта была права. Компания, к которой она когда-то имела непосредственное отношение, была очень опасной. Кроме десятка нашумевших грабежей, на их счету было четыре убийства, а изнасилование в их среде считалось детским баловством.

— Так что тебе придется носить не передачки в тюрьму, а цветочки на свежую могилку.

— А ты часом никого из своей прежней компании не видела? — невинно поинтересовался Шевцов.

— Не видела и видеть не хочу, — отрезала Виолетта. — А почему ты об этом спросил?

И вновь в ней невольно проявилась бывшая подружка главаря банды. Шевцов знал о том, что ее побаивались; кроме острого язычка, она имела еще немалое влияние на предводителя, от расположения которого зависело не только материальное благополучие члена банды, но и его жизнь. Именно такие девушки и становились комиссарами во время Октябрьского переворота, а позже, взяв в руки «АКМ», прививали революционную бациллу странам Латинской Америки.

— Я за тебя волнуюсь.

— А вот это слышать приятно, — отозвалась Виолетта.

Девушка прижалась к нему всем телом — мягкая, теплая, и Вадим ощутил прилив желания. В сущности, мужчине для счастья нужно совсем немного: милую понимающую женщину, парочку детишек и чтобы на плите всегда стоял разогретый ужин. Когда тебе за тридцать, потребность в уюте ощущается особенно остро, к тому же как никогда понимаешь, что жизнь быстротечна, а в мошонке несмолкаемым хором продолжает пищать неродившееся племя.

— Выходи за меня замуж, — неожиданно сорвалось с губ Вадима.

— Ты это серьезно? — очень натурально округлила глаза Виолетта. — Ты влюбился в женщину без предрассудков? Порочную и к тому же с криминальными наклонностями? А ты не боишься, что я могу испортить тебе карьеру? Я ведь женщина трудно управляемая.

— Все это так, — согласился майор Шевцов, — но у тебя есть одно качество, которое значительно перекрывает все твои отрицательные стороны. А именно — ты очень сексуальная и, признаюсь, я не встречал более волнующей женщины, чем ты. Так что ты ответишь на мое предложение?

— Мне надо подумать. Решение очень серьезное. Все-таки не каждый день моей руки просит майор милиции.

— Хочу тебе заметить, в твоем замужестве будет масса преимуществ. Если на тебя нападут хулиганы, то тебе не придется звать на помощь милицию, она будет у тебя под боком. В буквальном смысле слова.

— Возможно, это будет самый решающий аргумент перед тем, как я приму окончательное решение.

Сдерживать нарастающую страсть не имело смысла. Шевцов провел ладонью по ее шее, запрокинув голову назад, после чего рука медленно скользнула вниз, поглаживая упругие груди. А пальцы ловким перебором дотрагивались до твердых сосков, заставляя Виолетту дышать все более глубоко. Теперь халат выглядел лишним. Осторожно, чтобы не разрушить возникшую ауру, Вадим расстегнул одну пуговицу, оголив часть груди, и бережно, как если бы хотел испить цветочного нектара, прижался губами к ее соску.

— Боже, — сладостно воскликнула Виолетта, — ты хочешь, чтобы я отправилась на тот свет от счастья?

Шевцов на секунду оторвался от нее и, заглянув в приоткрытые глаза, сказал:

— И это только начало. Представь, что будет дальше.

Ладонь, поигрывая пальцами, поползла ниже и, натолкнувшись на преграду, остановилась в бессилии.

— Как много нужно преодолеть, прежде чем доберешься до любимой женщины, — очень серьезно пожаловался Шевцов.

На низкой тумбочке из красного дерева в маленькой коробочке находилось три вида помады, здесь же лежали небольшие раскрытые ножницы. Вадим свободной рукой дотянулся до них и срезал пуговицу. Она упала на голые колени девушки и весело закатилась в самый угол комнаты.

Ресницы Виолетты протестующе дрогнули, но тут же она сдалась, следуя новой ласке, еще более искушающей, — Вадим с упоением провел языком по ее гладкому животу, одновременно стягивая с ее рук халат. Виолетта поспешно откинула руки назад, помогая ему освободить себя от оков. А когда халат был сброшен и небрежно смят, а Виолетта, уже не стесняясь своей наготы, опрокинулась на спину, Вадим в полной мере дал рукам свободу для фантазии. Он бережно гладил ее упругие бедра, умело выбирая чувствительные места, и Виолетта, откликаясь, вздрагивала и нервно, как рыба, лишенная привычной стихии, открывала рот. За год их знакомства Вадим сумел изучить каждый сантиметр ее кожи и понимал, что большего совершенства ему не приходилось знать. Особенно красивы были у нее бедра, слегка удлиненные, с тонкой и прозрачной кожей, через которую были видны проступающие вены. Он любил поглаживать их внутреннюю сторону, и Виолетта, слегка раздвигая ноги, провоцировала его на новые фантазии и предоставляла возможность для нового маневра.