входил в плоть новой любовницы, и та опять громко плакала. Потом молодые люди кричали и затихали, и к Наталье вновь возвращалось спокойствие и даже веселье, затем она подолгу благодарно целовала Бурцева. Теперь он был уверен, что в следующий раз эта девица пойдёт к нему по первому требованию.

Утром любовники проснулись в девять часов. Бурцев был на выходных, а Наталье нужно было ехать на занятия. Голова у Бурцева болела от выпитого вчера коньяка и шампанского, а во рту было мерзко. В течение получаса молодые люди почистили зубы, умылись и привели себя в порядок.

– Я уже на первую пару опоздала. Хоть бы на вторую успеть, – сказала Наталья, стесняясь почему-то своего лица, которое было на удивление прекрасным, несмотря на бурную ночь и короткий сон. Наташа была молода и потому ничто не могло отразиться на её внешности. Без косметики её лицо не потеряло вечерней привлекательности..

– Тебя не отчислят? – спросил Бурцев, чтобы что-нибудь сказать.

– На пятом курсе не отчисляют, – ответила девушка.

– Тебе скоро нужно будет писать диплом, и тогда ты больше не погуляешь, да? – спросил Валерий.

– Я решила диплом не писать, а сдавать «госы». Нет хорошей темы, да и руководители все разобраны, – ответила Наталья.

– Давай побежим на тракт и поймаем скорее машину, которая довезёт тебя до университета, – предложил Бурцев, а про себя пожалел, что утром не имел ещё раз близости с девушкой. Валерий опять хотел слышать её плач, но так как Наталья спешила, то он решил быстрее довезти её до университета. «В следующий раз я её не упущу… Главное, чтобы никто не видел, что она уехала со мной…» – подумал Бурцев.

Валерий доставил свою новую подругу с частником на «Жигулях» до учебного заведения, и та быстро юркнула в двери главного учебного корпуса. «Здесь её нужно как-нибудь подкараулить…» – решил Бурцев и поехал в роддом.

ГЛАВА 14

«Почему вчера вечером ты не приехал к нам?» – с грустными глазами прижимала Анна ладонью записку к стеклу. Слова «не приехал к нам» особенно сильно кольнули сердце Бурцева, и он вновь, как в день рождения сына, подтянулся за слив подоконника к окну и начал целовать нечистое стекло с высохшими подтёками от дождя, выпрашивая прощения. Валерий выразительно щёлкал пальцем по горлу, давая понять, что много выпил на радостях. Бурцев выглядел виноватым и чувствовал, что глаза его наполнились слезами. Он невероятно искренне хотел изменить грустное настроение у Анны из-за разочарования в нем. Валерий значительно в данную минуту страдал от того, что с лёгкостью изменил жене, которая родила ему сына и которая находилась ещё в роддоме. Его истинное смущение от непростительной измены было спрятано за простительным смущением от излишне выпитого вина в честь сына, и что по этой причине он не смог приехать вчера, как случается со многими молодыми отцами. Анна покачала головой, но потом все же улыбнулась, видя его блестящие от раскаяния глаза и сознавая, что муж не мог не напиться со своими друзьями в гараже, празднуя появление на свет сына.

«Сейчас я смущаюсь и чуть не плачу из-за измены, и из-за того, что не приехал вчера вечером к ним, но не смущаюсь, и уверен в себе тотчас после убийства… Почему отнятие чужой жизни теперь не тревожит меня так же, как тревожит то, что я не приехал к Анне и изменил ей в это самое время? Я словно делаю что-то обычное, убивая… А может, потому, что мои жертвы погибли мгновенно, не мучаясь, и поэтому меня не тревожат значительно мои злодейства?.. Моя вторая жертва после убийства напоминала мне одного из многих комаров, которого я прихлопнул и размазал по телу. Крови только было побольше от второй жертвы, а забыл я о ней так же быстро, как о прибитом летом в лесу навязчивом комаре…» – подумал Бурцев, глядя на повеселевшую Анну. Анна второй запиской сообщала, что нужно завтра за ними приехать в десять часов и забрать домой. Бурцев преданно и подобострастно кивал головой, вновь улыбаясь жене, радуясь её отходчивости и перемене настроения. Послюнявив об язык указательный палец, он написал жене на пыльном стекле, что любит её очень сильно и что очень хочет видеть её с сыном дома, как можно скорее. Анна была опять довольна жизнью и махнула ему рукой, чтобы он шёл и готовился к их завтрашней встрече. Валерий, напротив, просил, чтобы жена первая ушла, а уж потом уйдёт и он. Анна уступила и отошла первая от окна. Вдруг её лицо вновь возникло. Анна заулыбалась тому, что Бурцев продолжал стоять после того, как она исчезла, а не убежал немедленно. Жена послала мужу воздушный поцелуй и опять счастливая скрылась, но теперь окончательно.

Приехав домой, Бурцев первым делом зашёл к матери.

– Валерочка, где ты ночевал?! Я дважды ночью поднималась на ваш этаж, но мне никто не открыл. Я всю ночь не спала и боялась, что с тобой на радостях что-нибудь приключится, – говорила Августа Алексеевна сыну с тревогой и вопросом в глазах.

– Я с таксистами «обмывал» рождение сына и ночевал у Адамова, – ответил Валерий и тут же прошёл в свою бывшую спальню, чтобы прилечь.

– Анна тебя, наверное, заждалась, – не унималась встревоженная мать.

– Я сейчас только что от неё. Не беспокойся, мама, – все хорошо. Я посплю немного. Завтра нужно Анну с сыном забрать из роддома, поэтому мне нужно хорошо отдохнуть.

– Ложись-ложись, сынок! Слава богу, что ты к Анне заехал, – удовлетворенно сказала мать и ушла на кухню. Августа Алексеевна была довольна, что все обошлось. Валерий в три часа ночи ушёл на этаж выше в квартиру, где жил с женой. Бурцев помыл пол, вычистил сантехнику на кухне, в ванной комнате и в туалете, затем он влажной тряпкой стёр пыль с мебели, одновременно Бурцев выстирал в машине накопившееся грязное белье из большой плетёной корзины. В завершение, вспомнив пыльные стекла в роддоме, Валерий вымыл в квартире стекла в окнах с обеих сторон. В предрассветное время плохо виделся результат мытья окон, зато никто не видел, как он делал эту, по его мнению, женскую работу. В пять утра Валерий принял душ и завёл будильник на восемь часов, затем улёгся ещё поспать.

Стрекочущий звон будильника легко разбудил Бурцева. Почистив зубы и побрившись, он поехал на рынок за цветами. В половине десятого в нанятом такси Валерий ждал жену и сына возле роддома. В десять он зашёл в здание. Чуть бледная Анна, одетая в плащ, уже стояла в главной приёмной, где находились все выписанные женщины. Сына в это время держала работница роддома. Завидев Бурцева, Анна что-то сказала медсестре с сыном на руках, и обе женщины пошли ему навстречу.

– Моя любовь, как ты? – спросил Валерий, видя слабость жены по лицу и стараясь подавить в себе чувство вины, которое опять давало о себе знать, как только он встретился с женой взглядом.

– Нормально… – тихо ответила Анна, улыбаясь больше для окружающих людей, чем по внутреннему желанию. Она время от времени ненадолго, но пристально смотрела в ускользавшие глаза мужа. Что-то интуитивно тревожило её в бегающих глазах Валерия, который не мог сосредоточиться и смотреть спокойно, каким она привыкла его видеть.

– Вот вам ваш прекрасный сын! – сказала полноватая женщина в белом халате.

– Спасибо… – отозвался Бурцев и, передав букеты женщинам, осторожно принял первенца, завёрнутого в одеяло с белоснежным пододеяльником. Молодые родители пошли на улицу. «Главное, смотреть спокойно ей в глаза…» – подумал Бурцев, опасаясь, что Анна почувствует что-то подозрительное в нем.

– Папа хотел подойти, но его что-то не видно, – сказала Анна и огляделась по сторонам. – Почему ты меня не поцеловал? – вдруг укоризненно тихо спросила Анна.

– Любовь моя, я растерялся при виде тебя в обществе медсестры. Прости… Мы можем подождать твоего отца, если хочешь, – сказал Валерий, меняя важную для Анны тему. Бурцев попытался приподнять губами уголок пододеяльника на лице сына, стараясь что-нибудь делать, чтобы жена не имела возможности разглядывать его внимательно.

– Он спит… – сказала Анна.

– Может быть, ему плохо дышать? –