Борис со свойственной ему обстоятельностью раскачивался, чтобы закончить или воплотить собственные находки в совершенную форму, его опережали, и он обнаруживал их у своих слушателей — подчас в искаженном или несовершенном виде.

Так однажды, в 1969 году, услышав от Эдика очередную его задумку — написать книгу о дяде Федоре, — Борис сказал, что идея ему нравится, у него самого имеются кое-какие соображения на этот счет и он готов ими поделиться — с условием: «написать эту книгу вместе». (Ведь они много работали вместе.)

«Есть две важные идеи, которые сделают книгу нашей удачей», — примерно это сказал Борис.

«Какие, какие, Борис Владимирович, скажите…» — быстро отреагировал Эдик.

«Дядя Федор должен быть мальчик, а не дядя…»

«А вторая?» — заторопил Эдик.

«А вторую я вам скажу, когда будем вместе работать».

Но Эдуард Николаевич подхватил первую мысль и унес ее с собой — ему хватило и этого.

Из тетради за 1969 год:

Придумал для Эд. (?). Дядя Федор — ребенок. Тогда все становится на место.

Мальчик уходит из дому (я уже большой). Его мечта сбывается (в его воображении).

Вторую идею знаю только я одна. Она записана следующим пунктом.

В другой, более ранней тетрадке сохранились наброски, материалы, в которых шла подготовка к книге о самостоятельной девочке. Мысли Заходера о совершенстве женщины, девочки, способной делать одновременно несколько дел (1954 год, запись в блокноте):

Характер девочки: очень тихая, вежливая, кроткая, но необычайно сильная и умная. «Коня на скаку остановит. В горящую избу войдет».

Там же, но на другой странице:

Девочка, похожая на мальчика.

В другой тетрадке, позднее:

Высшая раса. Маленькая девочка, если слушает сказку (по радио), то обязательно еще и вяжет или вышивает… Это чисто женская одаренность…

Уж я глазоньками гусей пасу,

Уж я рученьками кудель пряду,

Уж я ноженьками колыбель качаю…

Среди мужской половины был, кажется, только один такой — Ю. Цезарь. Зато его и помнят веками! Нашего брата хватает максимум на одно дело…

Беседы со мной, просьба рассказать, какой я была в детстве. Я рассказывала ему о своей первой детсадовской любви. О том, как украла лоскутки в гостях, а мама заставила меня вернуть их с извинениями. О моем кукольном театре; о том, как ела снег, обманув мою немку-бонну, что ем сахар. О своем строптивом характере, когда в первом классе отказалась писать, заявив: «У меня сегодня нет настроения». О первой кожаной — «как у взрослых» — сумочке…

Конечно, девочка не мальчик, но после того, как он отдал «мальчика» — так спонтанно и внезапно отреагировав на вопрос Эдика, отдал собственную тему и задним числом понял, что поспешил, — ему уже поздно было думать о «девочке». Вот почему Заходер огорчился, отдав первую часть идеи: вторая не досталась уже ни Эдику, ни ему, и вообще — никому…

Жаль, что был упущен шанс, когда могли объединиться два таких разных талантливых автора. Это была, пожалуй, первая трещина в их отношениях.

Вскоре Борис Владимирович сказал Эдику, что тот уже достаточно подготовлен к вступлению в литературную жизнь и в наставничестве больше не нуждается. Дружба тоже стала расползаться по швам. Эдик по-прежнему бывал у нас, но уже не было прежнего тепла, искренности. Больше никогда Заходер не редактировал Успенского.

К чести Эдуарда Николаевича должна сказать, что он не скрывал происхождение своего «дяди Федора». Он всегда говорил, что это идея Бориса Заходера. Книга получилась хорошая. Заходер хвалил ее. И это все окупает.

Расставались они тяжело, рывками. Бориса начало раздражать общество Эдуарда Николаевича, он сурово судил его творчество и поступки. Встречаясь, спорили, нервничали. Борис подчас резко выговаривал что-то Эдику, Эдик не выдерживал и исчезал надолго. Возвращался. Пили за возвращение и снова расставались. Так тяжело расстаются люди, которые когда-то любили друг друга. Любят. Равнодушные расстаются легко.

Остались редкие, почти официальные беседы по телефону.

Эдик в своих интервью выражал признательность «мэтру» (себя в прежние годы он шутя называл «сантимэтром») за годы, проведенные рядом с ним. В шкафу стоят книги с дарственными подписями: «Главному учителю литературы», «Старшему мастеру СССР от одного из подмастерьев», «Одному из родителей дяди Федора», «Своему литературному папе…», «Мэтру и учителю с большой благодарностью и с пожеланиями торопиться» (чего Борис никогда не мог!), «Дяде Боре от шустрого племянника с почтительным уважением и некоторым ужасом»… Последняя относится к концу 1988 года.

Мы встретились с Эдиком случайно в канун нового 2002 года. (Последняя встреча до этого была на панихиде в ЦДЛ в день похорон Бориса Заходера.) Неожиданно для обоих тепло обнялись.

«Ты ко мне относишься по-прежнему?» — спросил Эдик.

«Конечно, конечно…»

В первый день нового года навестил меня в Комаровке. На своей толстой-претолстой книге, которую подарил мне, написал: «Гале Заходер — половинке Б. В. Заходера от его четвертинки». Эдик, как всегда, находчив!

К творчеству Эдуарда Николаевича Заходер относился неоднозначно. О книге «Про крокодила Гену» Борис говорил, что там есть одна замечательная фраза в самом начале, и я запомнила ее так: «Жил-был крокодил Гена. Днем он работал в зоопарке крокодилом, а вечером, дома, играл сам с собой в крестики-нолики». Когда я взяла книгу, чтобы точнее процитировать, оказалось, что такой фразы и нет. Есть, но она выглядит иначе.

«Сборный жених» — в шутку называл Заходер Успенского именно за эту книгу. Успех ее героев объяснял именно этой «сборностью». Слово «Чебурашка» взято у друзей Эдика — так они называли своего сына. Идея забавной экзотической зверушки имеет историю, связанную со студией научно-популярных фильмов, где Борис частенько писал тексты для фильмов. Там отсняли материал о хамелеоне, который прибыл случайно вместе с грузом бананов. У Бориса не было времени, и он передал эту тему Эдику. Тогда и возникла идея образа Чебурашки. Честь и хвала Эдику, что он объединил все эти случайности. Однако дальше опять удачи: зрительный образ принадлежит талантливому художнику Роману Качанову, который сделал замечательную куклу для мультфильма. Песни к мультфильму написаны поэтом Тимофеевским. Музыка Шаинского сделала эти песни шлягерами. Тоже удача. (А ведь первоначальный вариант с другим композитором успеха не имел.)

Интерес Заходера к творчеству своего ученика и друга закончился, как мне кажется, на «Дяде Федоре». Другие произведения Эдуарда Успенского, насколько я знаю, его не радовали.

Телевизионная карьера Эдика, мягко говоря, тоже не вызывала в нем интереса. Борис сразу же отказался от приглашения принять участие в проекте «Гавани», которая первоначально возникла на радио.