– Пусть так! – Набычился Илюха. – Но я хочу сам решать, с кем быть и что делать! А поступая на службу, это будут делать за меня.

– Ну и что с того? Если в результате – обеспеченная, достойная жизнь для вас и ваших близких?

– Жизнь свою я хочу устраивать сам. Там, где хочу, и так, как хочу. И давайте закончим на этом.

– Договорились, пока. Но мы ещё вернемся к этому разговору, обещаю. В любом случае за вами будет долг, а вы из тех людей, которые долги возвращают. Поймите меня, Илио, и не обижайтесь, уж больно редки в нашем мире люди с таким потенциалом, как у вас. Нам нужны будут ваши услуги, а вам, скорее всего, наша помощь. Надеюсь, что сотрудничество будет взаимовыгодным. Одно скажу вам точно, наблюдать за вашими успехами я буду ВСЕГДА. Обратите внимание, я играю с вами открыто, – закончил разговор Тори и направился к конвоирам.

«Не уверен, что так будет всегда», – подумал Илья.

Безопасник спросил о чём-то конвойных, затем отошёл в сторону, пошевелил губами, при этом эмоционально жестикулируя руками. Видимо, общался на расстоянии с нужными людьми. Затем вернулся и начал снова что-то втолковывать полицейским. Похоже, получилось доходчиво, потому как те вытянулись перед ним, стукнув в грудь кулаком правой руки. На Земле люди вскидывают руку к козырьку головного убора, отдавая честь, а тут вот так незатейливо. Закончив разговор с полицейскими, Тори обратился к мантийцу, у которого на лице маска обреченности сменилась выражением надежды и недоверия одновременно. Недолго поговорил, тыкая пальцем в сторону землянина, и, хлопнув по плечу, вернулся к Илье. Правда, до плеча он не достал, для этого пришлось бы подпрыгнуть.

– Я всё уладил, молодой человек. Теперь мы можем идти? Вас же ждут.

– Пойдёмте, док.

Они двинулись дальше по коридору, а гигант всё стоял, не обращая внимания на теребящих его конвойных, и смотрел им вслед.

Пропетляв по коридорам ещё минут десять и прокатившись на нескольких лифтах, Грег, наконец, вывел землянина к выходу.

– Вот тут мы с вами и расстанемся, молодой человек. Не нужно, чтобы ваши учителя меня видели рядом с вами, во избежание лишних вопросов. Нет нужды распространяться о наших договоренностях. Продолжайте свою учебу в той же агрессивной манере. Я имею в виду именно учёбу, а не избиение людей до смерти, этот предмет вы уже хорошо освоили. Просто ведите себя как ни в чём не бывало. Я, со своей стороны, постараюсь вас прикрыть, чтобы дело с дополнительными разгонными картриджами не всплыло раньше времени. А сейчас ступайте прямо и попадёте в дежурную часть. Там вас уже давно дожидаются.

Если вы когда-нибудь видели американские фильмы, в которых довольно часто показывают полицейские участки, то вполне себе сможете представить, как выглядело местное дежурное отделение. Очень просторное помещение, заставленное рабочими столами, отделенными друг от друга непрозрачными перегородками. За многими из них сидели люди в форме. Одни допрашивали кого-то, другие что-то делали, ковыряясь руками в голографических мониторах. Кого-то куда-то вели со скованными за спиной руками, а кто-то жаловался на кого-то. Всё это сливалось в легкий такой шумовой фон, состоящий из людских голосов, шелеста вентиляции, работающей оргтехники и ещё чего-то неуловимого ухом. Однако громкий скрипучий голос Зеврана перекрывал всё.

– Ещё раз вам повторяю, инспектор, вы обязаны дать мне возможность увидеться с моим учеником!

– А я ещё раз вам повторяю, вы увидите его, как только будет закончено расследование!

– Какое расследование, инспектор? Парень просто защищался!

– Защищался, говорите? Так защищался, что буквально размазал профессионального бойца по площадке? Чемпиона сектора?

– Этот ваш чемпион сам виноват! Он должен был закончить бой, а вместо этого начал бить на поражение! Нет ничего удивительного, что малыш разозлился!

– Уважаемый! Вы сейчас сами себя слышите? Мы с вами говорим об абсолютном чемпионе сектора, которого ваш «малыш», – последнее слово инспектор выделил с издёвкой, – закатал в пузырь на месяц, и не факт, что тот сможет продолжить выступать после выздоровления! Бедняга больше на фарш был похож. Вы кого там готовите?

– Вы не понимаете! Парень просто самородок! Он обещает стать выдающимся пилотом.

– Пилотом? – опешил блюститель закона. – Зачем пилоту такая подготовка? Я бы ещё понял, если б он собирался стать штурмовиком!

– Это он сам решил параллельно изучать искусство рукопашного боя. Я только помогал ему.

– Так это вам надо спасибо сказать? Ну что же, можете гордиться своим учеником. Вот только я по вашей вине лишился законного выигрыша. Через два дня спарринг-партнёр вашего «малыша» должен был выступать на ринге, и я уже сделал на него ставку.

– Я вам сочувствую, инспектор, но всё же, когда я смогу его увидеть?

– Да вон он, ваш самородок. Обернитесь. Забирайте его поскорее, тут много недовольных. Не я один пролетел с выигрышем.

– Но как? Вы же говорили про следствие.

– Так всё уже. Мы тут тоже не в игрушки играем. Разобрались. Так что забирайте подопечного и идите отсюда. У меня и без вас дел невпроворот.

Зевран был удивлен. Он собирался бороться за парня. При необходимости подключить всех своих знакомых, которых за долгую и честную службу скопилось немало, а тут оказывается, что уже ВСЁ. Разобрались. Странно. Людей сажали и за меньшее. Как-то не вяжется всё это. Черим Балах пребывал в такой же удивлённой растерянности. В разговоре с инспектором он не принимал участия, так как просто не успевал вставить свои пять копеек, но он прекрасно знал о том, как работает служба правопорядка. Поэтому был удивлён не меньше Зеврана.

Илюха тоже был изумлен не меньше. Во-первых, он никогда не видел Зеврана при полном параде. А тут оба наставника сразу, да ещё при всех регалиях. Старпёры нарядились как на парад. И если иконостас Черима, уже виденный в виде орденских плашек, внушал почтение, то рядом с наградами деда он всё равно смотрелся бледновато. Как если бы солдат, прошедший чеченскую кампанию, стоял рядом с матерым ветераном Великой Отечественной войны, у которого мундир весит килограммов тридцать пять. Так много наград было у старого вояки. Только что на спине не висели.

А во-вторых, само присутствие этих достойных людей в околотке вызывало изумление. Никак не ожидал Илья такой заботы о себе.

– Лео! Мальчик мой! – кинулся дед к нему. – Всё в порядке? Как ты себя чувствуешь?

– Всё хорошо. Я здоров.

Но старый хрыч продолжал его ощупывать, не доверяя словам. Как будто хотел найти скрытые травмы, неизвестные самому землянину.

– Они заставили тебя что-то подписать?

– Нет.

– И что, вот так взяли и отпустили?

– Не знаю. – Илья пожал плечами. – Сказали, что все обвинения сняты, так как ментоскопирование инструктора доказало мою невиновность. Вот и всё.