Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я думала, что чувствовать, как из мира выпускают воздух, это нормально, думала, что все так себя чувствуют. Ты просто работаешь больше, двигаешься дальше и надеешься, что однажды тебе станет лучше. А еще диагноз «депрессия» означал бы, что я неудачница. Не смогла справиться с нормальной взрослой жизнью.
Потом он стал задавать мне вопросы.
– Как часто вы можете соотнести себя со следующим: не совсем, иногда, хотя бы раз в день, – прочитал он вслух. – Слабая заинтересованность или отсутствие удовольствия от дел?
– Почти каждый день.
– Чувство печали и безысходности?
– Почти каждый день.
– Проблемы с засыпанием и сном или с тем, чтобы проснуться?
– Почти каждый день.
– Мысли о том, что вы неудачница или что вы подводите себя или свою семью…
– Почти каждый день
Потом – посерьезнее.
– Думаете ли вы, что лучше бы вам было умереть или ранить себя как-то?
Доктор посмотрел на меня. В его глубоко посаженных глазах смешались скука и сострадание. Из его носа торчали белые волосы, а поры были размером с кратеры.
– Иногда я думаю, что единственный шанс перестать чувствовать себя так, как сейчас, – это умереть, – сказала я.
Я была в шоке от своих слов. У меня никогда не было суицидальных настроений. Я не строила планов самоубийства и не хотела умереть, мне просто казалось, что мой единственный шанс перестать быть несчастной… это… ну, не быть живой.
Мои слова повисли в безвоздушной магнолиевой комнате, и на секунду меня накрыло волной собственного несчастья.
Я посмотрела на доктора, и слезы потекли по моим щекам в ожидании сострадания. Вместо этого я получила ответ, который разрушил всю мою мелодраму:
– Что ж, я не стал бы сильно волноваться на ваш счет, – ответил он. – Мне кажется, это совершенно нормальный взгляд на жизнь.
Он протянул мне рецепт на сероксат.
Через четыре недели я стала замечать разницу. Я помню, как сидела дома за столом и смотрела на дерево в окно. И оно было прекрасным. Впервые за несколько месяцев что-то показалось мне красивым. Незнакомое чувство легкости разлилось по моему телу. Я попыталась понять, что же оно означает, и потом до меня дошло: смотри, ты же счастлива! Вот, значит, каково быть счастливой!
Это длилось так долго.
Я была на лечении целый год, и разница была как между днем и ночью.
Потом я решила, что мне это больше не нужно. Мне не хотелось принимать таблетки просто чтобы справляться с жизнью, и все было в порядке несколько лет, до следующего раза, когда мне исполнилось тридцать. Я снова стала принимать таблетки, и потом снова прекратила.
Мне хотелось понять, как справляться с жизнью самой. Я думала, что, стоит мне избавиться от алкоголя, как все наладится. Или начать упражняться. Или думать позитивно. Но вот я попробовала все это, и смотрите, куда нас это привело.
– Я оставлю это до января. Если мне все еще будет плохо, пойду к доктору, – сказала я Джемме, моей единственной подруге, которая знала, что я принимала антидепрессанты.
– Ладно, тогда давай повеселимся! Никаких книг.
– Но я уже отстаю! Я пообещала себе, что прочитаю 12 книг за год, а прочитала только 9.
– Да кому какое дело?
– Мне есть дело! Нужно все закончить. Я буду чувствовать себя еще большей неудачницей, если все брошу.
– В каком это мире ты неудачница? В один день вышли три твоих статьи для двух журналов и одной газеты. Как ты можешь быть неудачницей?
Она была права. Если бы кто-нибудь сказал мне пару лет назад, что в один день будут выходить по три моих статьи, я бы подскочила от радости. Теперь же это казалось мне воплощением моего убожества.
– Да, и все три дерьмовые. В одной из них я рассказываю, что не могу найти парня.
– Но дело даже не в работе. Ты хороший человек. Я тебя люблю. Все тебя любят. Я бы хотела, чтобы ты это увидела. Зачем тебе вообще все это? Ты сводишь себя с ума и для чего? Тебе не нужно совершенствоваться. Ты уже прекрасна, какая есть. Когда ты уже это поймешь? – сказала она.
– Не думаю, что я хороший человек, – сказала я надломленным голосом. По щекам потекли слезы.
– Мэриэнн, когда ты говоришь себе, что ты неудачница и плохой человек, – это неправда, пойми. Я бы хотела, чтобы ты закончила со всем этим и наконец поняла, что с самого начала уже была достаточно хороша. Тебе не нужно было ничего с собой делать.
Я все еще плакала. Хотела бы я думать так же, как она.
– Я волнуюсь за тебя, – сказала она. – Наш мозг – как эластичная лента: ты можешь растягивать его, сколько влезет, и он вернется обратно в форму, но, если растянешь слишком сильно, однажды он может порваться. Я не хочу, чтобы это произошло с тобой.
– Я тоже.
Я жила в Ирландии три недели. Мы с Джеммой и Джеймсом гуляли и смотрели телевизор у камина.
С каждым днем я чувствовала себя все лучше.
20 декабря я отправилась на пароме обратно в Уэльс, а там села на поезд в Юстон. Было 8 вечера, пятница, и у меня были тяжелые сумки.
Я могла подождать 91-й автобус или взять такси. Я встала в очередь к такси. Впереди меня была пара американцев с чемоданами на колесиках размером с гробы. Они нервничали, потом сели в такси. Я ждала. Подъехал минивэн. Ненавижу минивэны.
– Куда едем? – спросил маленький лысый водитель.
– В Эрчуэй, пожалуйста, – ответила я, глядя в окно на огни и людей. Группа офисных работников в рождественских свитерах, девушки с гусиной кожей на высоких каблуках. Обычно это было мое любимое время года. Гирлянды из лампочек, виски и «Однажды в Нью-Йорке». Но больше я ничего подобного не чувствовала.
– Людный вечерочек, – сказал таксист.
– Ага, – ответила я.
– Вы всегда так задерживаетесь? – спросил он.
– Нет.
– А я езжу до трех утра, – сказал он.
Мне показалось грубым отвечать односложно, когда он явно настроен поболтать.
– Ночами всегда тяжелее, – сказала я.
– Да нет. Пробок нет, народ не такой взвинченный, и больше платят. Мне обычно хватает поработать три ночи в неделю, чтобы сводить концы с концами.
– Звучит неплохо, – сказала я.
– Я не большой фанат работы, – засмеялся он. – Ленивый засранец.
– Я тоже, – ответила я.
Он посмотрел на меня в зеркало заднего вида и улыбнулся.
– Выглядите умиротворенной, – сказал он.
– Серьезно? Я так не думаю. На самом деле я схожу с ума, – сказала я.
Как только эти слова слетели с моих губ, я пожалела о своем желании признаться во всем незнакомцу.