— Но это возможно, факты говорят «за», — настаивал Доктор.

— Как?

— Адаптация, естественный отбор — ну, и немного удачи, я признаю. Но потенциально это возможно…

— Ох, Пеллинор, — вздохнул Кернс, — потенциально возможно, что луна сделана из голубого сыра.

— Не могу себе этого представить, — встрял Морган.

— Вы не можете доказать, что это не так, — резко возразил Кернс. Он положил руку Доктору на плечо, но Доктор тут же стряхнул ее.

— Когда он умер? — спросил Кернс. — Четыре, пять лет назад? Посмотри на свои кружочки здесь. Ты сам нарисовал их, Пеллинор! Посмотри на даты. Видишь, как они группируются здесь и здесь? Видишь временной зазор между вот этим кружком в двенадцати милях отсюда и вот этим, в полумиле от кладбища? Вот эти, в радиусе десяти миль, начиная с конца восемьдесят третьего года и до сего дня, — эти могут обозначать реальные нападения; остальное — лишь твои домыслы, которыми ты себя утешаешь. На самом деле, Антропофагов сняли с корабля, перевезли сюда и содержали в довольстве и безопасности, пока их владелец не смог больше снабжать их кормом.

Уортроп влепил Кернсу звонкую пощечину. Звук был таким громким, что все на какое-то время смолкли. Выражение лица Кернса практически не изменилось; на нем играла все та же ироническая улыбочка, с которой он приехал на Харрингтон Лейн, 425. Морган занялся своей трубкой. Я крутил чашку; чай давно остыл.

— Ответ у тебя под носом, — сказал Кернс тихим голосом. — Просто раскрой глаза.

— В словах Джона Ричарда Кернса Кори есть смысл, Пеллинор, — сказал Морган.

— Или Дик, — встрял Кернс, — иногда меня еще называют Диком вместо Ричарда. Или Джеком. Или Джоном.

— Отец никогда не пошел бы на это, — сказал Уортроп. — Не тот человек, которого я знал.

— Значит, ты плохо его знал, — подытожил Кернс.

— Когда я говорил про смысл в его словах, я имел в виду идею раскрыть глаза и посмотреть на то, что у нас под носом. Что теперь гадать, как Антропофаги попали сюда? Они здесь, и мы должны решить — причем решить быстро! — каким образом их истребить.

— Я думал, этот вопрос решен, — сказал Кернс. — Или зачем тогда меня пригласили?

— Утром я позвоню в правительственный офис, чтобы потребовать мобилизации полиции штата, — объявил Морган. — И я прикажу полностью эвакуировать город — хотя бы женщин и детей.

— Никакой необходимости, — отмахнулся Кернс. — Сколько их там, Пеллинор? Тридцать — тридцать пять? Обычное племя?

Уортроп кивнул. Он все еще не пришел в себя от спора с Кернсом.

— Да, — буркнул он.

— Я бы сказал, нам потребуется не больше пяти-шести ваших лучших стрелков, Морган, — сказал Кернс. — Это должны быть люди, которым можно доверять, которые умеют держать язык за зубами, предпочтительнее мужчины, прошедшие службу в армии. Хорошо бы, чтобы двое или трое из них умели держать в руках молоток и пилу. Я составил список того, что потребуется; остальное у меня с собой. Можем приступать на рассвете, к ночи закончим.

— Пять-шесть человек? — скептически воскликнул Морган. — Да вы хоть видели, на что эти твари способны?

— Да, — просто ответил Кернс, — видел.

— Джон много охотился на людоедов в Африке, — сказал Уортроп со вздохом.

— Джек, — поправил Кернс, — я предпочитаю, чтобы меня звали Джек.

— Это не может ждать до утра. Мы должны пойти на них сегодня же, прежде чем они снова набросятся на кого-нибудь, — настаивал Морган.

— Сегодня не набросятся, — сказал Кернс.

Констебль посмотрел на Уортропа, но Доктор отвел взгляд. Обернувшись снова к Кернсу, Морган спросил требовательно:

— Да откуда вы знаете?!

— Ошибка Уортропа была в том, что он забыл вторую причину, по которой Антропофаги нападают. Не только из-за голода — они еще постоянно защищают свою территорию. Как близко от кладбища находится дом священника? В сотне ярдов? Их нападение было ответом на вторжение Уортропа на территорию кладбища, которое они считают своим владением. Они не были голодны. Если бы были, от семейства священника вообще ничего бы не осталось. Удовлетворены?

— Нет, я не удовлетворен.

— Ну, это вряд ли имеет значение. Значит, так: есть условия, которые надо оговорить прежде, чем мы начнем.

— Условия чего? — спросил Морган.

— Условия, на которых я работаю. Разумеется, Пеллинор поставил вас в известность.

— Пеллинор предпочел не ставить меня в известность по многим вопросам.

— Ну, вряд ли вы можете винить его, не так ли? Он уже обещал оплатить все расходы, так что осталось решить лишь маленький вопрос — вопрос моего гонорара.

— Гонорара?

— Пять тысяч долларов, наличными. Выплата — по успешном окончании проделанной работы.

У Моргана от изумления буквально открылся рот. Он обернулся к Доктору:

— Вы ничего не говорили о том, что этому человеку надо будет платить.

— Я заплачу ему из собственного кармана, — сказал Доктор устало.

Он стоял, опершись о стол. Лицо его было бледным и осунувшимся. Я испугался, что он вот-вот потеряет сознание. Я непроизвольно сделал шаг ему навстречу.

— Мне эта сумма кажется справедливой, — сказал Кернс.

— Пожалуйста, Джек, — взмолился Доктор. — Пожалуйста.

— Отлично! Будем считать, это дело улажено. Остальные условия должны выполнить вы, констебль: в сложившейся ситуации я не должен отвечать перед законом за возможные потери, будь то потеря жизни или ноги. В течение нашей охоты юридические законы ко мне не применяются, договорились?

— Что вы хотите этим сказать, Кори, или Кернс, или как вас там? — возмутился Морган.

— Кори. Мне казалось, я ясно представился.

— Да мне плевать, будь вы хоть Джон Джейкоб Джингхаймер Шмидт!

— О, Джейкоб — имя, данное мне при крещении.

— Меня не касается, о чем вы там договорились с Уортропом, но я — офицер полиции, я — представитель закона…

— Нет неприкосновенности для меня — нет уничтожения Антропофагов для вас, Роберт. Или, может, называть вас Боб?

— Мне плевать, как вы меня называете. Я не могу гарантировать неприкосновенность!

— Что ж, отлично. Пожалуй, я буду называть вас Бобби. Боб — палиндром, а я ненавижу палиндромы.

Теперь настала очередь Моргана двинуть Кернсу. Уортроп вмешался, когда удар уже казался неизбежным, сказав:

— У нас нет выбора, Роберт. Лучше его никто не справится, иначе я бы не пригласил его сюда.

— На самом деле, — сказал Кернс, — с этим вообще никто, кроме меня, не справится.

Их дискуссия длилась почти всю ночь. Замкнутый и одинокий, Уортроп угрюмо сидел в кресле, в то время как Морган и Кернс вели словесный бой, нанося ложные удары, делая обманные выпады, парируя, кружа вокруг друг друга, ища слабое место в обороне противника.