– Чего вы так сильно хотели, отвечайте! ― крикнул он мне в лицо.

– Любви! ― на одном дыхании, неожиданно, выпалила я.

После защиты диплома Пол перестал для меня существовать. Ноль. Полный ноль.

Я также поняла и приняла свою маму такой, какая она есть. Когда мы приезжаем к ней в гости, она готова разбиться в лепешку, чтобы нам услужить. Готовит, балует, покупает подарки. Она покупает любовь. Она очень старается. Мне теперь ее жаль. Я ее часто целую, говорю спасибо. Я люблю ее.

Что же произошло в душе той маленькой девочки, брошенной родителями? Отверженной. Что такое случилось, что человеку всю жизнь нужно так стараться зарабатывать любовь.

Страх быть ненужной когда-то давно родил в ней необходимость все контролировать. «Я лучше буду все контролировать, чем, не дай бог, меня опять обидят и сделают больно».

Ее жажда самоутверждения дала результаты. Она смогла многого добиться и много иметь ― лучше, больше и грандиознее чем у других. Дома, бизнесы, деньги. Эта жажда была рождена малосемейной советской общагой и жаждой доказать кому-то, что она может и что достойна. Она смогла. Майк сделал ее счастливой, они вместе смогли.

Страх быть одной породил в ней страсть всегда быть окруженной людьми, быть популярной и нужной. Ей необходимо внимание. Поэтому она и накрывает столы, приглашает друзей, пытается всем помочь и дать советы. И ее советы и мнения, конечно же, всегда самые верные и правильные. Другого мнения для нее не существует.

Когда мы втроем, я, мама и бабушка, собираемся вместе, я замечаю, что она по отношению к бабушке какая-то слишком слащаво-любящая или, наоборот, чрезмерно грубая.

Пятнадцать лет назад она взяла над ней полное шефство. Которое преподносится всем как бремя и долг перед родителем. Когда мы остаемся одни, бабушка даже не смеет открыть рот. Она, привыкшая к власти своего мужа, моего деда, теперь находится в полном подчинении своей дочери. Мама может по три дня с ней не разговаривать, бабушка ее бесит, раздражает. Бросить ей мясо как собаке и заткнуть ей рот громким криком. «Закрой свой поганый рот!» – шипит она, особенно когда выпьет. А через день опять становится одуванчиком: «Мусик, что тебе подать? Давай я натру тебе ногу». Особенно на людях. Бабушка часто плачет. Уходит в свою комнату и тихо сидит там часами. Мама ничего этого не замечает.

Бабушка, конечно, тоже крепкий орешек. Женщина абсолютно другого поколения и воспитания. Дети, внуки и правнуки живут в другом измерении, о котором она не имеет представления. Она все еще там, застрявшая в пятидесятых-шестидесятых, одинокая и уже очень пожилая женщина. Бабушка любит много болтать по телефону, рассказывая и жалуясь на нас посторонним людям. Чтобы быть интересной, что я очень часто замечала, она рассказывает своим подружкам-пенсионеркам истории из нашей частной жизни, зачастую с упреком и осуждением меня, ее родной внучки, или своей дочери. Раньше меня это злило, а теперь я ей выдаю тщательно дозированную информацию, ничего особенного. Жалуется, скучно же.

Она тоже во всем всегда права, и доказывать ей что-то не имеет смысла. Я знаю, что она даже не подозревает, почему у ее дочери такой характер и почему наши с ней разговоры стали скучными. Доверие, раз преданное, сложно получить обратно.

– Она же твоя дочь. Ты сама ее воспитала! – как психолог и с любопытством внучки разговариваю я с ней. – Что вы с ней такое делали в детстве?

– Ничего мы с ней не делали. Жили как все. Она всегда была упрямая и громкая. Потом, ты знаешь, мы очень часто уезжали за границу. Я всегда старалась привезти ей гостинцы и подарки. А когда мы вернулись в последний раз из Индонезии, она уже выскочила замуж за твоего отца. Поэтому я не знаю, что там с ней случилось. Причем здесь я?

Такие люди, как моя мать, даже не имеют понятия о том, что они кому-то сделали больно. Она всегда права и точка. Абсолютное отсутствие эмпатии. Этим объясняется все. И поездка в Доминикану через три дня после моей аварии, и чувство вины и долга, когда в будущем она отправила меня в Таиланд на операцию. У моей матери тоже нарциссическое расстройство личности, немного другого характера, чем у Пола. Она меня боится, уже не хочет нарваться на ответную реакцию. Я теперь уже умею говорить «нет» и четко обозначать свои границы.

Где-то очень глубоко в душе она все-таки добрый человек. Но ее, к сожалению, научили и родители и жизнь, что доброта это слабость. Поэтому она предпочитает быть сильной – так, как она это понимает. Грубость и грандиозность – это защитная маска раненого ребенка. Ребенка, которого не любили родители. Отвергнутого ребенка. Девочка расцвела в колючую розу. Искала любви и признания. И так прожила всю жизнь. Мне хочется ей сказать: «Я люблю тебя, мама. Пожалуйста, борись за нас! Давай начнем все сначала. Я тебя прощаю».

Наука дала мне ответы на большинство моих вопросов. Меня осенило. Все встало на свои места. Паззл сложился. Все, что происходит в нашей жизни ― это череда событий вследствие принятых нами или кем-то другим, решений. Судьба ― это цепочка принятых решений: непонимание и неосознание стресса, неумение регулировать эмоции и настроения, смотреть на себя со стороны, понимать чувства других, неоправданные ожидания, надежды, мечты, комплексы, перекрестки… Это все влияет на наш выбор, слова, настроение, поведение и в итоге ― на нашу жизнь в целом.

Я с отличием закончила Университет, получив степень магистра психологии. Это были самые интересные годы моей жизни. Я расцвела. Ни инвалидное кресло, ни боль уже не имели значения. Я приняла и полюбила себя.

Моя книга была, наконец, написана. Я уже не умру неуслышанной. Она вышла во второй год после моей первой смерти.

Обычно каждый год Джейн и я улетаем в Мексику ― радоваться жизни и отмечать мой новый день рождения 7 мая. Там мы отметили и выход моей книги.

Народ начал мне писать. Женщины и мужчины, которые узнали себя и свои чувства в главных героинях романа, начали спрашивать совета и задавать вопросы. Вопросов было так много, а мне хотелось уделить внимание каждому, поэтому я решила начать вести канал на Youtube, чтобы охватить как можно больше тем и поделиться знаниями. Тогда я еще не осознавала, насколько огромно и неконтролируемо интернет-пространство. У меня пропала боязнь сделать ошибку или получить критику на моей, сейчас уже виртуальной, сцене. Как Вета когда-то выражала себя так, как чувствовала, танцевала самозабвенно ― она была честна и реальна. Я наконец поняла, что не стыдно быть такой, какая ты есть. А это можно сделать только после абсолютного и всеобъемлющего признания себя. Только теперь я это поняла.

Меня начали приглашать в группы на различных социальных площадках. Общение, консультации, новые знакомства, истории, дружба с самыми разными людьми с другого конца света. Мне стало интересно жить, даже не выходя из дома.

У меня появился смысл жизни. Я увидела, что у многих людей глубоко внутри сидят такие же проблемы и вопросы, какие были у меня. К моему шоку, таких людей оказалось очень много. Мне хотелось помочь не одному человеку, а человечеству в целом. Я видела всю эту боль, грязь, страдания, безысходность, насилие эмоциональное и физическое, ненависть людей друг к другу, к стране и к самим себе. Запутанная и ограниченная мышеловка бытия. Я была благодарна профессору, своей группе, своей аварии и даже обряду Аюваски за меня новую.