– Ну, мои контакты здесь, к сожалению, ограничиваются наемными сельскохозяйственными рабочими, ремесленниками и почтальонами.

Йонатану было очень тяжело продолжать разговор.

– А как вы, будучи судьей, смогли помочь своему другу? – спросила София, до этого не принимавшая участия в беседе.

– Да было там одно дело… – Энгельберт почувствовал себя польщенным и с удовольствием принялся рассказывать свою историю. – Так получилось, что сын Хеннинга однажды устроил большую неприятность. Он как раз сдал выпускные экзамены в школе – кстати, сдал блестяще – и, естественно, отпраздновал это событие со своими друзьями. Ну и, как это бывает, выпил пару лишних рюмок. А потом ему захотелось забрать свою подругу с вокзала. Он сел в машину и в пьяном виде устроил аварию. Довольно глупая история. К сожалению, со смертельным исходом. Да, по-идиотски все получилось. Возле светофора стояла молодая женщина, и он ее сбил. Это была действительно трагедия. А мальчик после этого чуть с ума не сошел. Психически он так был на пределе, что вы себе представить не можете. Интеллигентный мальчик, блестяще заканчивает школу – и насмерть сбивает женщину! Для его родителей это было нелегко, да и для него тоже. Как такому молодому человеку жить с этим дальше? Кстати, и мы как раз только что об этом слышали, он уже сделал блестящую карьеру. А представьте себе, что он не преодолел бы этот шок. Какого ценного человека потеряло бы общество! А сейчас он высокооплачиваемый адвокат, который на международном уровне борется за справедливость. И этот человек чуть не погубил себя из-за глупости, которую совершил в юном возрасте!

Йонатан буквально впился ногтями в ладони, чтобы не потерять сознание.

– Я не совсем понимаю… – сказала София. – А как же вы сумели ему помочь?

– Ну, короче говоря, я приложил все усилия, чтобы его дело попало ко мне. Я судил его и постарался, чтобы молодой человек отделался легким испугом. Бедный парень ведь не совершил преднамеренного преступления, и случившееся, конечно, стало для него хорошим уроком.

– Да, действительно.

У Йонатана перехватило горло.

Эти слова судьи до сих пор отдавались эхом в его ушах.

Ингрид встала и включила стереоустановку в доме. Через открытые окна тихо лилась музыка Донована.

– Знаете, я вижу свою задачу не только в том, чтобы приговаривать людей к наказанию. Мне кажется, что не менее важно, чтобы помилование имело преимущество перед правом. Кому была бы польза от того, что я испортил бы Тобиасу будущее? Никому! И ту молодую женщину это не воскресило бы.

Йонатану показалось, что его сердце перестало биться.

– Я постарался, чтобы Тобиас не получил судимость. Это было самым важным, иначе его будущее было бы испорчено. Если человек попадает не на того судью, у него остается отметка на всю жизнь, а бедный парень, видит Бог, просто оказался не в то время и не в том месте. Вот и все. Если молодой человек поймет, что то, что он сделал, было неправильным или, как минимум, произошло по грубой халатности, он примет все это близко к сердцу, и тогда все будет хорошо.

– А та молодая женщина? – спросил Йонатан. – Значит, она тоже оказалась не в то время и не в том месте?

– Да, можно сказать и так. – Энгельберт сделал серьезное лицо, долил всем вина и поднял бокал. – Друзья! – воскликнул он. Его лицо пылало. – Выпьем за дружбу!

Перед судебным заседанием к Йонатану подошел худощавый молодой человек.

– Я Тобиас Альтман, – прошептал он, глядя в пол, – я только хотел сказать, как мне жаль, что так получилось с вашей дочерью. Простите меня, пожалуйста.

Он повернулся, торопливо прошел по коридору суда и исчез в зале заседаний.

«Как просто, – подумал Йонатан, – до того обычно и банально, что больно становится. Он выпалил эту заученную фразу и думает, что все стало хорошо. Нет, Тобиас Альтман, я тебя не прощаю. Тут нечего прощать: то, что ты сделал, не подлежит прощению».

– Извините меня, пожалуйста, – сказал Йонатан и встал, – мне что-то нехорошо, похоже, нужно прилечь. Идем, София.

– Что с тобой? Почему тебе стало плохо? – спросила София.

Она почувствовала беспокойство, исходившее от Йонатана, и положила ладонь на его руку.

Он не ответил.

– Спокойной ночи, – сказала она, – и большое спасибо за прекрасный ужин. Это было очень приятно.

Энгельберт встал, обнял Йонатана и чмокнул губами в воздухе над его правым и левым плечом. Йонатан окаменел. Затем Энгельберт обнял Софию, поцеловал ее в обе щеки и прижал к себе. Может, на какую-то долю секунды дольше, чем следовало.

Йонатана обдало жаром. Ярость охватила его, и он сжал кулаки, чтобы не ударить судью. «Ее ты у меня не отнимешь, – подумал он. – Ее я буду защищать. Сейчас и до конца своих дней».

Энгельберт по-дружески улыбнулся.

– Счастливо добраться до дома. И оставьте машину на стоянке, вы ведь выпили! – пошутил он и громко рассмеялся над шуткой, которую счел удачной.

Ингрид подала им руку. Йонатан и София обошли дом и, не оборачиваясь, исчезли в ночи.

Сердце Йонатана бешено колотилось. Ярость бушевала в нем. Казалось, он в любой момент взорвется. София нежно провела рукой по его волосам и по спине.

– Да ты дрожишь, – тихо сказала она. – Что с тобой? Что случилось?

– Ничего, София, ничего.

– Это как-то связано со мной? – несмело спросила София.