Внезапно у нее возникла идея. Лидия поднялась со стула. Ноги подкашивались. Решится ли она сделать то, что задумала? Возможно, план не сработает. Но ей уже нечего терять. В глазах Николаса она и так бесчувственная, эгоистичная, расчетливая женщина. Хуже не будет. Если она осуществит идею, Николас, по крайней мере, поймет, как был не прав, когда думал, что восемь лет назад она не хотела выйти за него замуж. С ее стороны было бы жестоко оставить его в неведении. Нельзя допустить, чтобы она думала, будто она его презирает. Лидия подняла с пола фонарь, всеми силами пытаясь убедить себя, что, если придет к нему в спальню и постарается объясниться, хуже не будет. Однако в глубине души очень боялась этого разговора. Страхи и сомнения усиливались с каждой минутой. Чтобы не передумать и не повернуть назад, Лидия быстро шла по лужайке. Тени, прыгающие по траве в неясном свете фонаря, пугали ее, словно чудовища, танцующие вокруг какой-то дьявольский танец. Ей казалось, что они смеются над ней, пытаются помешать и обвиняют во всех смертных грехах. А грехов много. Вдруг Николас после всего, что произошло, не захочет впустить ее? И даже если откроет ей дверь, не захочет выслушивать объяснения. Что, если повернуть назад? Нет, она уже столько раз отступала.

Хватит страдать и бездействовать. Нельзя позволить страхам и сомнениям окончательно лишить ее уверенности. Вдруг он больше не сердится и готов простить? И она этого никогда не узнает, если не придет. Лорд Розенхорп — лучший мужчина на свете. Лидия невольно позаимствовала фразу Роуз относительно лейтенанта Смоллета. Она никогда не сможет никого полюбить, кроме него. Да что там. Никогда не встретит такого человека, как он. Если не попытается завоевать его сердце, значит, недостойна его. Нет, нельзя сидеть сложа руки. Лидия решительно вошла в его комнату без стука. Вряд ли он пустил бы ее к себе в спальню после того, что между ними произошло. Николас стоял возле умывальника без рубашки с мокрой головой, с волос и подбородка стекали капли воды. Создавалось впечатление, что он вылил на себя целый кувшин. Николас склонился над тазом и сосредоточенно мыл руки. Услышав, что в комнату кто-то вошел, повернулся, искоса взглянул на нее, взял с умывальника полотенце и стал вытираться.

— Что вам нужно? — Каждый изгиб его тела выражал бесконечное презрение. — Сегодня я не в настроении заниматься любовью. Так что напрасно явились. Уходите!

Лицо его побледнело от гнева. Но Лидия не двинулась с места. Роуз, сама того не ведая, научила ее бороться за свою любовь.

— Я никуда не уйду, пока не попрошу у вас прощения, — решительно заявила она.

— Думаете, после ваших извинений что-то изменится? Не стоит стараться. Я взрослый человек. — Он бросил мокрое полотенце на умывальник и скрестил руки на груди.

— Нет, я не считаю, что после моих извинений что-то изменится, — робко проговорила Лидия и поставила фонарь на пол, — но хочу, чтобы вы поняли...

— Сомневаюсь, что мне нужны ваши объяснения. — Николас шагнул ей навстречу. — Уходите, Лидия. Иначе я выведу вас силой.

— Только попробуйте, я закричу. Сюда сбежится весь дом, и все узнают, что я ночью находилась в вашей комнате. Разразится грандиозный скандал.

— Меня это не волнует. — Он сделал еще шаг ей навстречу. На лице застыло выражение холодной решимости. — Неужели вы думаете, мужчину, сердце которого дважды разбила лживая, расчетливая женщина, может заботить ее репутация?

— Я не хотела разбить вам сердце.

Он подошел к ней вплотную.

— Я не знала, что вы меня любите.

Не обращая внимания на ее слова, Николас взял ее за плечи и подтолкнул к выходу, распахнул дверь, собираясь выполнить свою угрозу и вывести ее силой. Мысли у нее в голове путались, но она понимала, что ни в коем случае не должна этого допустить.

Глава 15

— Николас, пожалуйста, выслушайте меня. Согласитесь, в создавшейся ситуации виновата не только я. Вы же сами постоянно повторяли, что никогда не женитесь. Убедили меня, что мы всего лишь друзья, и только!

Николас замер, его подбородок задрожал.

— Я не могла рассказать вам о Сисси. Мой опекун строго-настрого запретил мне говорить о ней кому бы то ни было. Особенно поклонникам. Он объяснил, что Сисси — позор семьи. И никто не должен знать, что у меня такая сестра. Предупредил, что я могу рассказать о Сисси своему избраннику только после того, как он сделает мне предложение.

— Но ведь я сделал вам предложение, а вы все равно ничего мне не рассказали.

— Вы мне не дали такой возможности. Вспомните, после того как вы сделали предложение, тут же сбежали. Почему вы тогда не вернулись? Ведь я так ждала вас, Николас.

Его пальцы впились в ее плечо. Он старался не встречаться с ней взглядом, но и не пытался вывести за дверь и вышвырнуть в коридор.

— Теперь... Теперь понимаю, вам трудно было сдержать обещание. — Он наконец выпустил ее плечо.

— Да, просто невозможно.

Мрачное выражение не покинуло его лица, но, по крайней мере, он готов был ее выслушать.

— Я не смела никому рассказать о Сисси. Опекун строго-настрого запретил. У меня совсем не было денег, а он обеспечил всем необходимым для выезда на балы, купил платья и прочие мелочи. Я от него полностью зависела. Но дело не только в этом. Сисси. Он ведь был и ее опекуном тоже и мог сделать с ней все что угодно. И потому я была вынуждена выполнять все его требования, надеясь тем самым смягчить его. Он отказался принять ее в свой дом, я даже не знала, где она. Постоянно спрашивала об этом. Но он отвечал, что это не мое дело. На его стороне были все права, он мог поступить с нами, как ему заблагорассудится. К тому же платил за ее пребывание в лечебнице, и потому...

— Похоже, этот человек оказался редкостным мерзавцем.

— Н-нет, все это не совсем так. По правде говоря, наш отец оставил свои дела в полном беспорядке. У него было много долгов. Наш опекун решил, что ему досталось замечательное поместье и немаленькое состояние, а в действительности оно было практически разорено, земли заложены. Нашему опекуну пришлось покрывать долги и выкупать земли.

— Это его вовсе не извиняет, он все равно не должен был поступать с вами так жестоко.

— Не думаю, что он это понимал, он содержал нас на собственные деньги, искренне считал, что за Сисси должна присматривать и ухаживать не я, ей необходима профессиональная помощь.

Последнюю фразу Лидия произнесла с особенным нажимом. Николас вздрогнул. Она явно намекала на его высказывание относительно Сисси.

— Не знаю, возможно, существуют лечебницы, где персонал относится к пациентам с пониманием и терпением. Но там, куда поместили Сисси, все было иначе. Они, — Лидия поежилась, — пытались лечить ее. Когда Сисси попала в лечебницу, она была в очень подавленном состоянии. Да это и понятно! Сначала умер отец, потом появился незнакомый человек, который объяснил, что наш дом больше нам не принадлежит.