Заминка с опусканием шара после получения запроса с флагмана оказалась очень кстати. Видимость улучшалась, ветер не превышал критических скоростей. К этому моменту «Урал» находился в пяти с половиной милях южнее пролива Китан, идя малым ходом на запад. С «колбасы», которую без сигнала с флагмана снова начали поднимать, хорошо просматривались уже почти полностью восстановившие свою боеспособность японские укрепления на Авадзи и Токушиме. С нее последние пять минут неоднократно пытались передавать поправки на броненосные отряды, но организовать контрбатарейную стрельбу не удавалось из-за постоянных резких маневров броненосных колонн.

Поскольку расположение всех японских пушек, открывших свои позиции в ходе предшествовавших перестрелок, было известно, теперь можно было начать спокойно разрушать японские сооружения, максимально снизив риск, так как артиллерия кораблей Рожественского обладала превосходством не только в скорострельности, но и в дальнобойности. А при корректировке с шара еще и в точности.

За входными воротами Осакского залива аэронаблюдателям удалось разглядеть отходящие в северо-западном направлении, вдоль восточного побережья Авадзи, шесть небольших паровых судов. Опознать их не удалось, но, скорее всего, это были японцы. Наши крейсера, находившиеся севернее Токушимы и уже развернувшиеся на курс к портам внутри залива, с высоты набранных двухсот метров были также видны среди дымных разводов из множества труб маневрировавших у входа в пролив Китан кораблей и пожаров на острове, так же как и уже ушедшие в глубину залива эсминцы. Японцев ни с миноносцев Андржиевского, ни с крейсеров Добротворского, похоже, не видели.

Несмотря на сплошную облачность и мглистость горизонта, видимость с шара была вполне приличной и продолжала улучшаться по мере подъема, уже достигая десяти-двенадцати миль. Это позволило организовать полноценную связь между отрядами, используя в качестве ретранслятора видимый всем аэростат.

С вводом в залив десантных сил нужно было спешить, чтобы не позволить японцам подтянуть в порты дополнительные регулярные войска. Из-за отставания от графика и явного недостатка сил внутри залива от разведки береговой обороны пригодного для высадки войск побережья у городка Акаси пришлось отказаться, сосредоточившись на блокировании пролива по водному пути.

Обширные пляжи на примыкавших к морю окраинах Акаси намечались с самого начала планирования операции в качестве резервного пункта высадки блокирующих сил, в случае неудачи с прорывом к железнодорожной станции Кобе. Теперь же для одновременной разведки и выполнения всех остальных задач в заливе элементарно не хватало времени и сил. Как обычно, все планы пошли прахом после первых выстрелов.

Наконец прекратив бестолково откатываться к югу и восстановив порядок в отрядах, Рожественский и Йессен снова начали бомбардировку берега. Обе колонны последовательно повернули на юго-западный курс, ведя не частый, но максимально прицельный огонь по укреплениям на западном берегу Авадзи и Токушиме. Но поскольку этот курс вел от входа в Осакский залив, Токушима скоро оказалась слишком далеко, и ее обстрел прекратили, начав разворачиваться через правый борт на обратный курс. К моменту разворота на второй боевой галс, проведенного так же последовательно, что не дало укрепленному району Юра полноценной передышки, все крупнокалиберные японские укрепления на восточном берегу острова Авадзи были уже накрыты. Флот снова начал приближаться к проливу Китан, возобновив и бомбардировку Токушимы.

Только теперь броненосные колонны двинулись на приступ по всем правилам, а не «сломя голову», как сначала. Флагманские броненосцы уточнили данные дальномеров пристрелкой с корректировкой из корзины аэростата уже с нормальной дальности, а не с пистолетной, как при первой атаке. Это позволяло держаться, хотя бы вначале, вне зоны эффективного ответного огня и отказаться от резкого маневрирования. Все это положительно сказалось на качестве нашей стрельбы.

Имея хорошо различимые ориентиры и уверенную корректировку с высоты уже более трехсот метров, довольно быстро удалось организовать массированный обстрел всех известных целей и в течение следующих двадцати минут почти полностью подавить остатки боеспособных тяжелых батарей у пролива Китан.

Как только это стало очевидно, Рожественский приказал начать сближение с японскими позициями. Сокращение дистанции при полной дезорганизации ответного огня было уже более или менее безопасно. Теперь, при минимальном риске получения серьезных повреждений, броненосные отряды приступили к окончательному добиванию береговой обороны с минимальным расходом боезапаса.

Когда самые опасные форты замолчали совсем, а на возвышенности в средней части Токушимы прогремел мощный взрыв, стрельбу башен и средних калибров тоже задробили. Однако в покое японские укрепления никто оставлять не собирался. Все так же часто стреляя шрапнелью, перемежая это короткими огневыми налетами фугасами всех калибров, две броненосные колонны подошли вплотную к берегу, фактически закрывая собой драгоценные «Днепр» и «Терек». «Уралу» было приказано «пока держаться в стороне, поддерживая светосигнальную связь с „Орлом“, и вести наблюдение с воздуха как за входом в залив, так и за прилегающей к нему акваторией».

Рожественский опасался новых минных атак, поэтому вперед на разведку выслали истребители Матусевича. Не получив никаких повреждений от редкого огня со стороны еще не до конца добитых укреплений на косе, они быстро форсировали пролив Китан. Оказавшись в заливе, рассыпались веером, осмотрев ближайшие бухты на северном побережье Токушимы и на восточном берегу Авадзи. Там нашли только небольшие деревянные парусные суда, спешно покидаемые экипажами. Обстреляв их, для ускорения процедуры в 05:58 Матусевич сообщил ракетным сигналом, что проход свободен. Закончив осмотр, он снова собирал отряд в одну колонну, страхуя прорыв пароходов-крейсеров с десантом и ожидая нового приказа.

Получив с «Орла» сигнал на начало рывка, два огромных вооруженных парохода начали набирать ход, ложась на северный курс. По мере приближения к узости для наблюдателей на пароходах-крейсерах поросшие лесом берега с обоих бортов становились все выше. На них уже можно было разглядеть проплешины изломанных разрывами деревьев, до сих пор затянутых сизым налетом остатков сгоревшего пороха. Там инородными вкраплениями выделялись угловатые контуры капитальных оборонительных сооружений.

Пушки с фортов молчали, но всем, кто был на палубах, да и не только, спокойствия это не добавляло. Пройдя Китан на полном ходу, обозники дружно и довольно точно отстрелялись по батареям на косе, не дав себя в обиду, и по неожиданно открывшейся справа за южным скатом изрытого воронками холма очень грозной позиции на шесть пушек, непонятно почему совершенно не стрелявшей. Затем, не замедляясь, проследовали дальше под эскортом встретивших эсминцев, передав семафором на броненосцы о напугавшем их подозрительном форте.

Следом, уже не торопясь, втягивались ощетинившиеся пушками корабли Йессена и Рожественского со своим аэростатоносцем. Две последних – недобитых сначала крейсерами Добротворского, потом вспомогательными крейсерами, а теперь и броненосцами – батареи на косе были быстро и окончательно приведены к молчанию огнем вновь активировавшихся шестидюймовых башен и стодвадцатимиллиметровых скорострелок левого борта с прямой наводки. Одновременно, на всякий случай, взяли под плотный, подавляющий обстрел, в том числе и главными калибрами, засадную батарею за горой на восточном берегу пролива, до сих пор казавшуюся совершенно целой.