– Вы абсолютно правы, сэр. Я ненавижу мистера Рока и едва ли могу представить себе какие-либо обстоятельства, при которых я бы согласилась выйти за него замуж.

– В таком случае прошу прощения – хоть и думаю, что этот брак был бы выгоден для вас – однако у нас свободная страна. Жаль, очень жаль – особенно в свете того, что в последнее время, насколько я знаю, с вашим именем связывают довольно грязные слухи, которые могут опорочить…

– Вы забываете, сэр, что у меня нет имени, которое можно опозорить. Все, что я делаю или не делаю, ни для кого не имеет никакого значения. Мне остается только самой думать о себе.

– Не скажу, что это удачный тон для молодой женщины. Впрочем, я все же надеюсь, что вы подумаете о своей репутации – если уж не хотите думать о мнении других. Возможно, вы знаете, на что я намекаю?

– Да, сэр, я знаю.

– Могу ли я спросить, есть ли правда в этих слухах?

Вот теперь Джоанна впервые солгала. Она никогда прежде не лгала намеренно, с целью именно скрыть правду – но теперь она вступила на путь, где ложь становится оружием самообороны. Джоанна не запнулась ни на мгновение – она знала, что должна защитить себя и своего возлюбленного от этого проницательного и безжалостного человека, выпытывающего их секрет в каких-то своих целях.

– Нет, сэр! – сказала она, смело глядя мистеру Левинджеру прямо в глаза. – В этих слухах нет никакой правды. Я ухаживала за сэром Генри Грейвзом, когда он был болен, я исполняла долг милосердия, а люди, конечно же, болтали о нас всякое. В течение многих лет обо мне в Брэдмуте постоянно говорили такое, что я не решилась бы повторить.

Мистер Левинджер пожал плечами.

– Что ж, я задал вопрос и получил ответ. Разумеется, я вам верю… но даже если бы все обстояло иначе – другого ответа я бы и не ожидал. Что ж, я рад это слышать, поскольку будь слухи правдой, это пошло бы во вред как вам, так и сэру Генри… Особенно – сэру Генри!

– Почему именно сэру Генри? Мне всегда казалось, что от слухов больше страдает девушка, поскольку она слабее. Речь не обо мне, слухи имеют мало значения для той, кому нечего терять.

– Потому что это могло бы помешать брачным перспективам сэра Генри, вот и все. Как вы, возможно, слышали, дела семьи Грейвз находятся в столь плачевном состоянии, что если сэр Генри не женится с выгодой, то семью ждет крах. Самоубийством была бы для него и свадьба с женщиной без средств… какой бы очаровательной она ни была и как бы сильно он ее ни любил! – многозначительно добавил мистер Левинджер, наблюдая за Джоанной.

Она прекрасно поняла его намек и ответила без запинки – хоть это было и нелегко.

– Я слышала об этом, сэр. Я очень уважаю сэра Генри Грейвза и надеюсь, что он хорошо устроит свою жизнь. Мне известно и то, что некая молодая и богатая наследница его очень любит. Он женится на ней, и она станет ему хорошей женой, я верю в это.

Мистер Левинджер кивнул.

– Я тоже верю, Джоанна, ради нашего всеобщего благополучия. Спасибо за добрые пожелания… и за честность. Я боялся, честно говоря, что в этих сплетнях есть доля правды, и что вы из эгоистических – хотя и совершенно естественных – побуждений можете захотеть связать свою жизнь с сэром Генри. Это нанесло бы ущерб его интересам, а он мог бы оказаться настолько глуп, что позволил бы этому случиться – впрочем, никакого мужчину нельзя винить за это, если речь идет о такой женщине, как вы, Джоанна.

– Я уже ответила, сэр. Если вы задумаетесь на минуту, то поймете вот еще что: будь эти слухи хоть отчасти правдивы, у меня было бы еще больше причин сказать то, что я сказала. Разве истинно любящая женщина захочет причинить вред мужчине, которого любит? Нет, она расстанется с ним, даже если это разобьет ей сердце.

Тут Джоанна отвернулась, тщетно пытаясь скрыть набежавшие слезы.

Мистер Левинджер смотрел на нее с восхищением. Он не поверил ни единому слову Джоанны насчет их с Генри отношений, он знал, что она лжет, и что все ее слова – лишь попытка добиться для Генри вердикта «невиновен».

– Конечно, конечно! – сказал он. – Вы храбрая девушка, Джоанна, и я уверен, что ваша жизнь непременно устроится, так или иначе. К слову – что вы теперь собираетесь делать?

– Именно об этом я и хотела поговорить с вами, сэр. Я хочу уехать из Брэдмута. В гувернантки я не гожусь – знаний у меня недостаточно, и здесь мало найдется тех, кто захочет меня нанять. Я могла бы стать модисткой или продавщицей в Лондоне. У меня приличная фигура, смею сказать, и меня могли бы нанять в качестве модели, чтобы дамы могли выбирать фасон пальто или платьев. Однако у меня совсем нет денег, чтобы уехать и хоть как-то обустроится на первых порах.

Мистер Левинджер колебался. План Джоанны имел большие преимущества, но всё же, всё же…

– Полагаю, вы действительно хотите найти честную работу, Джоанна? Простите мне этот вопрос – но вы сами сегодня упомянули раз или два, что вам нет дела до чужого мнения…

– Вам не нужно бояться, сэр! – с грустной улыбкой сказала Джоанна. – Я хочу сама зарабатывать себе на хлеб, только и всего. В Брэдмуте обо мне постоянно судачат – в Лондоне меня никто не знает… да и в любом другом уголке мира до меня никому не будет дела.

– Я рад это слышать, Джоанна. Без подобной уверенности, в которой у меня нет сомнений, я никогда бы не стал помогать вам. Недостатка в деньгах у вас не будет. Я дам вам двадцать пять фунтов наличными и буду высылать пять фунтов в месяц, пока в этом будет необходимость. Если вы твердо решили насчет Лондона, то у меня на примете есть пансион одной респектабельной дамы, она сдает жилье девушкам. Вот ее адрес: миссис Томас, Кент-стрит, 13, Паддингтон. Кстати, было бы хорошо взять рекомендации у нашего священника в Брэдмуте, мое имя не имеет такого веса. Разумеется, если вы столкнетесь с какими-то трудностями, то немедленно свяжитесь со мной; как я уже сказал, вы будете получать шестьдесят фунтов в год, что вполне достаточно для того, чтобы жить с комфортом, даже не найдя работу. Теперь деньги…. – мистер Левинджер потянул к себе чековую книжку, но потом передумал и покачал головой. – Нет, пожалуй, золотом будет удобнее.

Он подошел к маленькому сейфу, открыл его и достал двадцать четыре фунта соверенами – это было почти все содержание сейфа, не считая нескольких банкнот.

– Двадцать четыре фунта… пожалуй, добавлю для ровного счета, – и он достал из кармана десять шиллингов и немного серебра.

– Почему бы вам не дать мне чек, сэр, вместо всех этих монет? – невинно спросила Джоанна.

– Нет-нет, не стоит. Мне всегда нравилось платить золотом – вот истинные деньги. Впрочем, в вашем случае – еще и немного серебра. Здесь все, без трех пенсов. Буду вам должен. У вас нет кошелька? Тогда завяжите деньги в носовой платок и положите за пазуху, чтобы не выпали. Это самый безопасный способ носить ценности для женщины.

Джоанна повиновалась, а затем сказала нерешительно:

– Я не знаю, как вас благодарить за эти деньги, сэр…