от жизни циничный следак.

– Но кто получает то, чего заслуживает? – задумчиво спросил он у собственного отражения. Не дождавшись ответа, Мальцев выехал из двора.

* * *

Утром из Фрязево пришел ответ на запрос – местные сожгли дачу ещё в девяностых, и теперь на месте логова маньяка было лишь чёрное пожарище.

Анатолий Головин мариновался в одиночке со вчерашнего вечера. Игорь специально наказал разместить задержанного в камере с выбитыми стеклами, чтобы говнюк не вздумал юлить – мартовские ночи без отопления могли развязать язык любому.

Когда задержанного ввели в кабинет, Игорь вновь удивился, до чего тот огромен. Дверной проём был слишком низок для Головина, так что ему пришлось пригнуться, чтобы не стесать себе макушку. Бедняга в одной лишь засаленной рубашке не переставал дрожать, а его синие от холода губы беспорядочно шлёпали.

– Присаживайтесь, Анатолий, – кивнул следователь на кресло помощницы, – Чаю желаете?

Не дождавшись ответа, Игорь наполнил немытую кружку кипятком и кинул внутрь пакетик «Майского». Скрюченные от холода пальцы с лиловыми ногтями жадно вцепились в посуду. Глуповатое, почти неандертальское лицо благоговейно склонилось к пару, идущему от напитка.

– Ну что, Головин, опять за старое? – как бы невзначай, мягко спросил Игорь, – Снова на отдых хотите поехать? Так это мигом. Вы только расскажите, как всё было, и сразу уедете на койку.

Ответа не последовало.

– В отказ идём? – с притворным огорчением поинтересовался Игорь, – Зря. Подписали бы сейчас всё потихоньку, прошли бы экспертизу – и всё, обратно домой. Весёлые соседи, счастливые друзья. Не судопроизводство, а песня, а?

«Маньяк» будто не слышал следователя, погружённый в собственные мысли. К чаю он так и не притронулся. Значит, не работает «хороший коп». Мальцев потянулся в папку, где лежали фотографии со вскрытия.

– Твоя работа, а? Твоя, мразь? Смотри, чего глаза опустил? – старлей схватил задержанного за вялый подбородок и направил его лицо на бледный иссушенный трупик на фото. – Твоих рук дело, а?

Подняв глаза, гигант затрясся, словно в припадке, и принялся шлепать себя по дряблой бледной щеке.

– Не уберёг! Плохой дурак! Не успел! – впервые услышав голос Головина, Игорь даже не сразу понял, что звук исходит из этого слюнявого рта – настолько этот бабий, надрывный вой не сочетался с могучей фигурой задержанного.

– Ты мне это, перестань! Мне побои в личном деле ни к чему! Сиди смирно!

«Маньяк» послушался и снова обнял руками кружку, не прекращая мелко дрожать.

– Хорош. Кого не уберёг? И от чего?

– Малыши! Не уберёг! – всхлипывал сумасшедший, пустив из носа сопливый пузырь. – Не уберёг! Сестре плохо стало! Я заботился, не успел…

– Говори нормально!

– Не нужные никому. Он ненужных чует. Забирает их.

– Кто ненужный? Кому?

– Совсем ненужные. Как я, – умалишённый ткнул пальцем в сеточку трещин, что прятались в клочковатой щетине вокруг рта. – Я знаю, как бывает… Зовёт, манит… Потом очень больно…

Мальцев выпустил воздух через зубы. Спокойно! Возможно, перед ним и правда невинный человек, а пропажи и выход на свободу – всего лишь совпадение. Тем более Головин жил с сестрой – заметила бы поди, что брат детишек изводит. Из размышлений его вырвал скрип открывшейся двери.

– Игорь Викторович, Туша вызывает.

– Посиди с ним, – кивнул он менту и вышел из кабинета.

* * *

Оксана Валерьевна вопреки обыкновению не гоняла чаи. Сейчас её обычно оплывшее и расслабленное лицо было искажено гримасой досады. Подойдя ближе к столу, Игорь похолодел – на фото были изображены вскрытые световые короба с билбордов и автобусных остановок, в каждом из которых, скрючившись, прятались маленькие детские трупики – голые и высушенные, похожие на древнеегипетские мумии.

– Сколько их? – сглотнув, спросил он.

– Одиннадцать. Половину пока опознать не можем, есть версия, что беспризорники. Ты понимаешь, дурак, что если за это возьмётся Генеральная, то полетят головы? И твоя, и моя в первую очередь? Что с задержанным?

– Пока безрезультатно. Лопочет несуразное, по щекам себя шлёпает. Не уверен, что он мог хоть кого-то убить. Мы квартиру обыскали, холодильник пустой, вся кухня завалена мусором. Похоже, он недели две не выходил.

– Нет-нет-нет, Игоряша, ты меня не понял. Мёртвая сестра-то нам последнюю дырку и закрыла – постановление от суда на обыск получим на раз-два. Состряпаем жалобу на запах от соседей, и вся недолга.

– Какую дырку?

– В башке твоей дырку, ты совсем тупой? Мы сейчас его тихонько по этому делу на отдых отправим. Закроем дело и сохраним погоны, – полушепотом проговорила Тушина. – Теперь понял?

– А доказательства? Он же чист, как стёклышко!

– Добудь чистосердечное, Гарик, а я похлопочу с доказательствами. Давай, как ты умеешь! – интимный полушёпот понизился до абсолютного предела слышимости. – Помнишь, как здорово ты того молдавашку раскрутил? Писал признание и от счастья ссался. Повтори, и всё будет хорошо.

– А как же настоящий маньяк? – спросил Мальцев, почувствовав слабый, словно через толстую ткань, укол совести.

– Так он и есть настоящий! – уже громко, фиксируя официальную версию, закончила разговор Тушина, после чего, вновь понизив тон, добавила: – Время поджимает, Игоряш. Действуй, я прикрою.

* * *

К Вике Игорь ехал погруженный в тяжёлые размышления. Та, уловив настроение начальника, молча ковырялась в телефоне на пассажирском сидении, не издавая не звука. Крики Головина, приглушённые кляпом, продолжали отдаваться у него в ушах. Ни «слоник», ни «ласточка», ни даже «звонок президенту» не принесли никаких результатов. Головин надрывно, мучительно подвывал, пока следователь вытягивал скованные наручниками запястья бедняги вверх, но тот наотрез отказывался браться за бумагу, продолжая сквозь шланг противогаза бормотать что-то о «ненужных».

Мобильник Игорь заблаговременно выключил, отбив жене СМС, что останется ночевать на работе. Это был не первый раз, когда он врал Алине, оставаясь на ночь у помощницы, – даже раскладной диван был лучше продавленного топчана в кабинете. Горячий ужин и секс были лишь приятным бонусом к спокойному, безмятежному сну и благословенной тишине без шума и криков отпрыска. Вика хорошо чувствовала настроение Мальцева, замолкая, когда это было нужно. С ней было легко, приятно и понятно – как когда-то было с Алиной, пока та не стала стереотипной женой из анекдотов.

Секса сегодня, впрочем, не получилось. Как Вика ни старалась – он не мог выбросить из головы фотографии детских трупов и дебильно-доброе лицо «маньяка», который даже с вывернутыми за головой руками продолжал причитать что-то о «малышах». Отвернувшись от любовницы, Мальцев погрузился в беспокойный, полный плача и зубовного скрежета сон.

* * *

– Сюрпри-и-из! – Игорь дернулся от звуков знакомого голоса, как от пощёчины. Подняв голову от материалов дела, он увидел, как в кабинет входит Алина, ведя за руку Кирилла. Тот прижимал к груди беспорядочное скопление деталек «Лего». Странное чувство стыда нахлынуло на Мальцева, когда