Словом, всю финальную сцену этого трагифарса – сцену, разыгравшуюся стремительно и бурно, – главному режиссеру и сценаристу спектакля пришлось наблюдать как бы с галерки. Это ни в коей мере не устраивало Сашу, и она на чем свет стоит ругала «чертова медведя», категорически запретившего ей подходить ближе и вообще трогаться с места. Но ослушаться его не рискнула.

В шесть сорок девять судья Колчин – в длинном кашемировом пальто с поднятым воротником и шляпе, низко надвинутой на лоб, – быстрым шагом выдвинулся из темноты и тут же растворился в толпе у бокового входа, ведущего к камерам хранения. До встречи с мифической «Сюзанночкой» он должен был забрать из хранилища деньги вполне реальной Мариночки и убедиться, что с ними все в порядке.

Почти одновременно с этим из центральной «кулисы» вышел на сцену еще один персонаж: рыжая каланча в сапогах-ботфортах, доходящих ей почти до нижнего края свитера, который она, наверное, считала платьем. Проститутка окинула перспективу скучающим взглядом и двинулась вдоль длинного ряда машин, профессионально виляя задом. Никто не заподозрил бы, что ее интересует один-единственный и вполне конкретный «седан», но тем не менее она уверенно направилась именно к нему.

Как только деваха поравнялась с иномаркой судьи, она остановилась и пристально взглянула на номер. Потом девица открыла дверцу и нырнула на переднее сиденье. Представив себе реакцию Ашота Карапетяна, тень которого мелькнула возле машины секундой раньше, Саша мысленно пожалела его.

Кажется, путана еще не успела захлопнуть за собой дверцу, когда из боковой двери под неоновой вывеской «Камеры хранения» выскочил судья Колчин. Даже сквозь седое от грязи оконное стекло Александра видела, что с Эдуардом Михайловичем что-то неладно. Его шляпа сбилась на затылок, а руки, в которых по-прежнему не было никакой ноши, судорожно метались по лацканам пальто. Как безумный, судья озирался по сторонам, словно ища в толпе кого-то или что-то. Потом вытер ладонью лоб и со всех ног бросился к своей машине.

Конечно же, Александра знала причину судейского смятения – и гораздо лучше, чем сам Колчин! Бедного Эдуарда Михайловича ограбили. Ему не дали обещанную взятку. Ячейка автоматической камеры хранения под номером 1313 оказалась пуста.

Согбенная спина в кашемировом пальто быстро удалялась в сторону серого «седана», в котором в этот момент наверняка происходило нечто весьма интересное. Саша увидела, как Колчин сел на шоферское сиденье. В салоне загорелся свет, но тонированные стекла и расстояние мешали разглядеть что-либо внутри. А спустя несколько секунд машину окружили тени в камуфляжной форме.

Несколько зевак, оказавшихся в тот момент поблизости от серого «седана» номер 54-32 ВОР, стали свидетелями задержания двух мужчин и одной женщины. Разумеется, все трое шумно протестовали и заявляли о своих правах, но сопротивление оказал только один. Впрочем, оно было недолгим и успеха не имело. После того, как задержанных увезли, с места происшествия тихо отъехал бронированный «БМВ». Обстоятельства на сей раз оказались явно сильнее Ашота Карапетяна и его «секьюрити».

– Занавес! – сказала женщина в черном.

И отвернулась от пыльного окна.

Ничего не понимая, адвокат Елена Марковна Гольдштейн смотрела на записку, которую держала в руке. Собственно, это была даже не записка – скорее какой-то код. В первые мгновения Елене показалось, что на бумажке в клеточку изображены две пузатые заглавные буквы – «ВВ». Но потом, приглядевшись, она поняла, что это вовсе не буквы, а цифры: «1313». Черт побери, что сие могло означать?! Кому пришло в голову играть с ней в эти дурацкие шарады?..

Загадочное послание распространяло едва уловимый аромат французских духов. Оно абсолютно ни о чем не говорило Елене Марковне – кроме того, естественно, что она стала жертвой глупого розыгрыша. Но «дважды несчастливое» число против воли вызвало какое-то неприятное сосание под ложечкой. А еще неприятнее было, что где-то глубоко-глубоко в подсознании шевелилось: де жа вю? Все это уже было...

Елена Гольдштейн разорвала пахучую записку на мелкие кусочки и швырнула их на стопку грязных тарелок. Нет, пожалуй, с психоаналитиком ей придется поспешить!

Напрягая память, адвокат пыталась вспомнить какой-то существенный эпизод из своего прошлого, связанный с числом 1313, но не могла.

А вечером, придя домой, она вытащила из почтового ящика еще одно послание. Оно было более пространным, но не более понятным! Двойная «чертова дюжина» на тетрадном листке была снабжена восклицательным знаком, а ниже шли три слова, склеенные из вырезанных газетных букв: «ЗАВТРА ЖДИТЕ НОВОСТЕЙ». Елена Гольдштейн почувствовала себя героиней дешевого детектива, и чувство это, надо сказать, было не из приятных.

Однако ей не пришлось мучиться до завтра. В одиннадцатом часу позвонил шапошный приятель Сема Голобородько, тоже адвокат, и захлебываясь сообщил сенсационную новость: сегодня вечером задержан при получении взятки судья Колчин.

– Погоди, Сема! А откуда милиция узнала? Кто сообщил про взятку?

– Был анонимный сигнал. Звонила женщина, кажется, молодая. Личность не установлена.

– Женщина, молодая? Не может быть...

Последнюю фразу Елена Марковна произнесла уже в никуда: приятель отключился.

Внезапная догадка пронзила могз адвоката острым жалом. Она вспомнила, где встречала двойную «чертову дюжину»: ну конечно, это номер уголовного дела! Того самого... Елена Марковна как наяву увидела перед собой упрямую девчонку с зелеными глазами, опухшими от невыплаканных слез. «Александра Александровна Александрова... Ударение на букву „о“...»

В каком году это было? Ну да, в девяносто первом. Этой девчушке, Саше, тогда было девятнадцать. Теперь, значит, двадцать шесть... «Молодая женщина», конечно. Сколько ей тогда дали? Восемь лет, кажется. Прошло семь... Все правильно, по первой судимости редко кто сидит от звонка до звонка, она могла выйти на свободу еще года два назад. Но, видимо, вышла только теперь. Вышла – и решила свести счеты с теми, кто упрятал ее за решетку... Нет, не может быть! Бред... Такое бывает только в романах!

Ночью Елена Марковна не сомкнула глаз. А утром нашла в почтовом ящике, среди газет, новую записку.

«1313! ЗАВТРА НАСТУПИЛО...»

Ниже этой строчки под пунктом «1» был наклеен заголовок, целиком вырезанный из какой-то газеты: «ИЗВЕСТНЫЙ СУДЬЯ ПОДАЛ В ОТСТАВКУ». А вторым пунктом шел жирный вопросительный знак...

Так адвокат Елена Гольдштейн потеряла покой и сон. Анонимные послания больше не поступали, зато начались телефонные звонки, полные зловещего молчания. Елена Марковна выходила из себя, а после дрожащей рукой капала из пузырька корвалол. Но не решалась заговорить с живой пустотой в трубке.

Она боялась. Боялась не мести этой женщины – хотя, разумеется, отдавала себе отчет, чья фамилия должна стоять под цифрой «2». О нет! После того, как она лишилась самого дорогого – дочери, – какую еще кару они могли для нее придумать?.. Она боялась, что окажется права. Что это он, ее давний и, казалось, забытый грех вернулся, чтобы напомнить о себе.