Нам не удалось пробыть на станции и десяти минут, и старшая смены едва успела сдать документы, как поступил новый вызов.

– Черт побери, – прошептала она. – Сегодня что, полнолуние? Нас направили к ледовому дворцу.

По дороге диспетчер ровным голосом вводила нас в курс дела. У молодого мужчины азиатского происхождения произошла остановка сердца после удара клюшкой в область грудной клетки. Он был игроком команды «Сан-Диего сейлорз». Вратарем. У них были три вратаря, и только один азиатского происхождения.

– Нет, – прошептала я. Все вокруг потемнело. Я ощутила себя рыбой в аквариуме, куда влили чернил. Совершенно непрофессионально я взяла Шелли за руку. Затем мы отвернулись друг от друга и начали проверять оборудование.

Мы ехали все быстрее и быстрее по улицам города, проезжая мимо девушек в мини-юбках у ночных кафе. Мужчины разгружали машину, какая-то девушка выгуливала собаку, направляясь к пляжу. Все говорило о том, что завтрашний день наступит, и игрок, переживший остановку сердца, не Кевин. Мы старались занять себя подготовительными работами: искали перчатки, бинты, опрыскивали салон машины дезинфектором. За окном люди продолжали суетиться, появлялись покупатели, бегуны, дети на роликах. Вот я увидела пожилого человека с тростью. Я только теперь поняла, почему ветераны считают всех остальных людей «гражданскими». Мы с ними были люди одного закала. И они, и мы видели конец света.

Водитель нажал на тормоза. Наступил самый ответственный момент.

Время – роскошь, и эту роскошь мы не могли себе позволить.

Я вспоминала потом, как мы бежали к спортивному залу. Поблагодарили тренера за то, что он сделал искусственное дыхание до приезда реаниматологов. Один из врачей удерживал Кевина за шею, пристраивая на его лицо маску. Меня попросили придерживать ее, пока другая врач подсоединяла кислородную сумку. Вдруг словно ниоткуда я услышала голос Чаза. Он произносил мое имя. Когда старшая смены разрезала форменный свитер, шум на стадионе стих, стал еле слышным. На левом плече Кевина, красивом и мускулистом, я увидела синяк идеально круглой формы. Я слушала, как заряжают дефибриллятор. Волна. Керри Белль, наша старшая, кусает губы. Новая зарядка, девяносто секунд. Сердечный ритм не восстановлен. Когда по телу Кевина прошла волна, он напомнил мне куклу, которую сильно встряхнули. Сердечный ритм не восстановлен. Снова подача кислорода, и мы укладываем бездыханное тело Кевина на носилки, так чтобы его можно было наклонить немного вперед. Результат тот же – то есть никакого. Голос водителя:

– Бригада 68, как вы справляетесь? Уточняю данные на месте. Приезд состоялся пять минут назад. Пациент Кевин Чан, мужчина, китаец, двадцать один год. Пульса нет. Дыхания нет. Получил травму в результате удара хоккейной клюшкой в грудную клетку. Применение дефибриллятора не принесло успеха. Обеспечена подача кислорода. Продолжаем работу.

Не обращая внимания на присутствие окружающих, я начала молиться:

– Отец Небесный, яви нам милость Свою, грешным слугам Твоим. Мы все просим Тебя исцелить раба Твоего, Кевина Чана, человека праведного и честного. Пусть он несет в мир Твое слово, пусть его жизнь не оборвется.

Удар. Удар. Рука Кевина взмыла в воздух, как будто он умолял о чем-то, а потом бессильно упала вниз.

– Прошло уже пятнадцать минут, – прошептала Шелли. – Мы должны торопиться....

– Позвольте мне дать ему еще на две минуты кислород.

– Но если бы мы могли повлиять на ситуацию, то уже вернули бы его.

– Нет! Еще нет!

– Ронни, он мог умереть еще в тот момент, когда мы ехали сюда, – сказала Керри.

Но я продолжала умолять, как ребенок.

– Он ведь наш. Надо попробовать еще.

Керри вздохнула. Зарядка. Снова волна шока пробежала по телу Кевина. Вдруг мы услышали приглушенный голос.

– Ронни? – Он потянулся к шлангу. Шелли поступила вопреки инструкции и убрала шланг.

– Ронни! Что ты здесь делаешь? Где я? Шелли охнула.

– Боже милосердный! Кевин?

– Да? – отозвался он скрежещущим голосом.

– Ты знаешь, какой сегодня день?

– Хммм... Среда. Почему я здесь? Что случилось? Игра закончилась?

Я потянулась пощупать его пульс. Его сердце билось мерно, без скачков.

– Что ты сделала, колдунья? – удивилась Шелли. – Мы почти потеряли парня. Ты умеешь исцелять, как святые?

– Святые на небесах, – отозвалась я и опустилась на колени, обхватив себя руками. Я стояла на коленях, когда остальные рванули к дверям. Два доктора-реаниматолога и медсестры подхватили тележку с Кевином. Они исчезали в желтом свете, мигающем, как пламя пожара, за чередой открывающихся со свистом дверей.

Семья Кевина на следующей неделе закрыла ресторан, чтобы устроить пир в честь игроков команды и нашей бригады.

Сестры Кевина разносили на подносах самые изысканные и дорогие блюда. Ничего не пожалели. История быстро получила известность, и я стала знаменитостью. Мне было приятно услышать, что я наделена особой интуицией, присущей хорошим врачам. Шира весь вечер сидела рядом со мной и все время гладила меня по волосам. Дженни Чан обнимала меня за плечи каждый раз, когда пересекала зал. Наконец мистер Чан поднял тост в честь бригады 68.

– Когда Кевин привел к нам Ронни, мы сразу поняли, что это необыкновенная девушка. Он сказал нам в больнице, что она знает историю красной нити. Но нам бы и в голову не пришло, что красная нить, которая свяжет Кевина и Ронни, окажется в прямом смысле нитью жизни.

Все подняли бокалы.

– По легенде, красная нить символизирует судьбу. Она соединяет людей, которые станут значимыми друг для друга. Нам не всегда дано понять свою судьбу, но она не обманет. Ронни, прими нашу благодарность и нашу любовь.

– Но это не только моя заслуга! – вспыхнула я. – Все, включая менеджера катка, участвовали в спасении Кевина. Мы делали свою работу.

– Не надо говорить, что это была просто работа, – заметила Шира. – Мы все знаем, что произошло.

– Это была моя работа, – повторила я. – Но, конечно, это был Кевин. Все, кто присутствовал в тот момент там, сделали бы все ради спасения жизни Кевина. Сам Кевин помог нам спасти его. Так что, Шира, твой любимый жив и здоров не только благодаря мне. Ему суждено прожить долгую и счастливую жизнь и радовать нас.

Шира и Кевин подарили мне браслет. Она сделала его сама из черных бусин, нанизанных на красную нить, посредине украшенную гранатами. Наверное, он стоил очень дорого, не говоря уж о том, сколько времени ушло на это. Они сами надели его мне на руку, и все громко зааплодировали. Я была в восторге. Я была в ужасе. Подумав о том, что мое имя попадет в газеты, я представила! себе, какую это вызовет реакцию. Однако об этом случае написали только в спортивной колонке, упомянув лишь «медиков из Ла-Хойи». Там процитировали старшую смены, Керри Белль: «Иногда кажется, что не остается ничего, кроме как сдаться. У меня в команде несколько горячих молодых голов, но именно ими я горжусь больше всего. Молодые люди в тот вечер выезжали в свой первый рейс. И мы спасли три жизни». Я отослала отцу копию статьи, и он ответил мне в восторженных тонах. Мне написала и Серена, прислав открытку в ярком желтом конверте. На открытке было написано: «Речь всегда только о тебе, правда?», а внутри: «Я горжусь тобой». Еще она прислала фотографию, которую сделала, когда мы были летом в Кейп-Коде. Она сказала мне, что послала Мико копию статьи.