Эллиот вдруг умолк, обмяк, перестал брыкаться.

— Черт побери… — выдавил он со слезами. — Черт побери… Черт вас всех побери…

* * *

После прекрасного бабьего лета день похорон был сырым и промозглым. Провожающие собрались на открытом кладбище на северной окраине Оксфорда под туманной моросью, на холодном ветру. Слова священника у могилы наполовину заглушал шум дорожного движения на Банбери-роуд.

Еву хоронили рядом с Робертом Фрименом. Мередит все казалось нереальным. Трудно поверить, что в гробу лежит кузина. Трудно представить, что она вдруг не появится среди собравшихся, элегантная и блистательная, мило благодаря за дивные цветы. Цветов очень много. Ева была бы довольна. Невзирая на обстоятельства, в толпе много известных личностей, и это ей тоже было бы приятно.

Сара с красными глазами, одеревеневшим от горя лицом, с длинными светлыми волосами, забранными в конский хвост, больше прежнего походила на школьницу. Питер Рассел, тоже убитый горем, хоть по другой причине, торчал у нее за плечом верным заботливым стражем. Джонатан Лейзенби отправился в срочную непредвиденную деловую поездку, как и следовало ожидать. Официально свадьба отложена из-за похорон, хотя всем известно, что она отложена навсегда. Плакал только один человек, Альби Эллиот, фактически вообще единственный плакавший над могилой. Он стоял в стороне в одиночестве, с непокрытой головой под дождем, стискивая букет красных роз. Слезы на побелевших щеках смешивались с дождевыми каплями. Мередит пробовала поговорить с ним, но он только таращился на нее, будто она выражалась на каком-то незнакомом, чужом языке.

Она неуклюже шагнула вперед, балансируя на доске, лежавшей в грязи вдоль открытой могилы. Яма была обтянута зеленым сукном, которое скрывало от зрителей свежевскопанную землю. Запачкав поспешно купленные черные перчатки, Мередит набрала горсть грязной земли и бросила в яму. Ком глухо стукнул в крышку гроба над бронзовой пластинкой.

Вот и все. Большинство людей уже разошлись. Поодаль в ожидании стояли могильщики, промокшие и напоминавшие ворон на заборе. Рассел тронул Сару за локоть — пора уходить. Эллиот, еле сдерживая рыдания, судорожно рванулся вперед, бросил букет в могилу, произведя не драматическое или романтическое, а причудливое и даже смехотворное впечатление. Так глубоки были его скорбь и отчаяние. Машины на Банбери-роуд сигналили без зазрения совести, стараясь перегнать друг друга.

Мередит пошла к автомобильной стоянке между аккуратными рядами могил. На муниципальном кладбище царит полный порядок в отличие от хаоса на деревенском церковном дворе. Из-за надгробия вынырнул Алан Маркби в черном галстуке и темном дождевике, которые всегда надевал на похороны, и последовал за ней. Она стащила грязные промокшие перчатки, скомкала, швырнула в урну. Потом взглянула на него.

— У меня в машине термос с кофе, — сообщил он.

— Очень предусмотрительно.

— Не моя заслуга. Мне его привезла сестра, Лора. Сказала, пригодится. Иногда она бывает чересчур заботливой.

Они уселись на передних сиденьях его неудобной отсыревшей машины, пили кофе из пластиковых стаканчиков, тоже присовокупленных заботливой Лорой, которая по неким собственным соображениям предусмотрительно запасла два. Кофе был переваренный, но горячий и живо разгонял кровь.

Мередит сжимала стаканчик обеими руками, грея ледяные пальцы, гадая, помнит ли Маркби ее отчаянный призыв по телефону в тот последний катастрофический день. Вообще непонятно, зачем она его так страстно позвала. Глупо. Может быть, под влиянием ужасного момента. Хорошо бы он забыл или не придал значения. Если то и другое ошибочно, остается надеяться, что он не упомянет об этом. Иначе стало бы совсем невыносимо.

Она сказала:

— Я отдала сержанту Пирсу куклу, которую Лорример прислал Саре. Если у вас имеется музей кошмаров, можно там ее выставить.

Маркби усмехнулся:

— Вам отлично известно, что ее надо было сразу отдать. Если бы вы ее предъявили, может быть, он остался бы жив, и она, кстати, тоже… Ох, боже мой, мы уже через это проехали. Вы же знаете. — Он замолчал, проклиная свою молчаливость.

Она смотрела прямо перед собой в лобовое стекло, залитое дождем.

— Вы однажды сказали, что если бы да кабы абсолютно недоказуемы. Если б я вам рассказала о кукле и о бычьем сердце, о других вещах, найденных Альби и предназначенных бедной Саре, вы бы выяснили, что их присылал Лорример, и что дальше? На суде он привел бы кучу диких оправданий, а Лейзенби смылся бы, спрятался, бросив Сару на растерзание.

— Все равно это было бы лучше убийства, тем более двойного, как выяснилось. Лейзенби я здесь сегодня не вижу. Он в любом случае смылся бы.

Мередит приоткрыла дверцу машины, выплеснула остатки кофе, поставила пустой стаканчик у себя под ногами, пробормотала:

— Простите за все, — предоставив инспектору истолковывать извинение как ему будет угодно.

Он неловко дотронулся до ее руки:

— Мне очень жаль, что все так обернулось. Знаю, она была вашей кузиной, и поэтому не могу объективно обсуждать с вами подробности дела. Хотелось бы вас хоть как-то утешить. Но это ведь невозможно?

— Нет. Впрочем, как и с любым другим горем. Привыкаешь с ним жить.

Маркби заерзал на сиденье, и Мередит к нему присмотрелась. Он смотрел на Альби Эллиота, ковылявшего среди могил к дальнему концу парковки, где стояла его прокатная машина.

— Знаете, Альби понял, что посылки оставляет Лорример. А когда Филипу стало плохо, Лючия сообразила, что это работа Евы. То есть не я одна умалчивала.

— Ну и ладно, — резко подытожил Маркби.

— Что будет с Лючией?

Он пожал плечами:

— Защита наверняка потребует смягчения наказания. Простая малообразованная женщина в чужой стране, сверхъестественно преданная хозяйке… Действительно убила, но не по злому умыслу. Предъявят обвинение в убийстве, а учтут ли душевное состояние, не мне судить. Возможно, отправят не в тюрьму, а в психиатрическую лечебницу. Меня тревожит мысль, что женщина, досконально разбираясь в ядах и совершенно не понимая, что хорошо, что плохо, вновь окажется на свободе, тем более опять пойдет в поварихи! Но полиция просто ловит преступников, не имея никакого влияния на решения общества.

— Наверно, начнет подмешивать в Пасадене не те травки в пиццу, если ей не понравится кто-нибудь из клиентов, — предположила Мередит и пояснила: — Ева мне говорила, что у Лючии есть родственник, хозяин пиццерии, который зовет ее в помощницы.

— Вот как… Ох, черт побери, — тихо вымолвил Маркби, — вижу, там еще фотокорреспондент шатается у кладбищенских ворот.

— Ну и пусть, — устало вздохнула Мередит. — Еве было бы приятно. Она огорчилась бы, если б тут не было репортеров. Даже хорошо, особенно в такой скорбный день. У нее было много друзей в своей сфере.

— Думаю, Рассел позаботится о малышке Саре. Теперь я не выдал бы ее за Лейзенби. Как вы думаете, Ева меня выбрала для того, чтобы полицейский прикрыл ее во время следствия по делу Лорримера?